Читать не интересно. Стиль написания - тягомотина и небывальщина. Как вы представляете 16 летнего пацана за 180, худого, болезненного, с больным сердцем, недоедающего, работающего по 12 часов в цеху по сборке танков, при этом имеющий силы вставать пораньше и заниматься спортом и тренировкой. Тут и здоровый человек сдохнет. Как всегда автор пишет о чём не имеет представление. Я лично общался с рабочим на заводе Свердлова, производившего
подробнее ...
авиадвигатели во время войны. Так вот будучи не совершеннолетним после училища опоздал на 15 минут в первый день выхода на работу, получил 1 год Гулага. А тут ГГ с другом опаздывают и даже не приходят на работу на танкостроительный завод? Там не с кем не нянчились, особисты с НКВД на фронт не хотели даже в заградотряды и зверствовали по любому поводу и без. У него танки собирают на конвейере. Да такого и сейчас никто не додумался. Вы представляете вес танка и сколько корпусов должен тащить такой конвейер? Где вы видели в СССР краны, позволяющие сбрасывать груз с крюка по кнопке? Я был на многих заводах с кранбалками и не разу не видал такой конструкции. Более того инструкции техника безопасности по работе в цехах не предусматривают такой возможности в принципе. Да и сами подумайте, электро выбрасыватель на крюке, значит нужны провода с барабаном. А кабеля не любят перегибов и даже гибкие. Перестрелка ГГ с 5 ворами вообще дебильная. Имея вальтер, стрельбу в упор, ГГ стреляет так медленно, что пьяные в хлам воры успевают гораздо больше, чем ГГ жмет пальцем на курок. Дважды выстрелить из обреза, опрокинуть стол, метнуть нож. И ГГ якобы был воином и остаётся отличным стрелком. Воры с обрезами в городе - это вообще анекдот и вышка при любых ситуациях в те годы. А человеченка в кастрюле при наличии кучи денег? У автора очень странное воображение. Я вообще то не представляю как можно в открытую держать воющую женщину в сарае зимой в населённом пункте? Глупость полная. "Сунул спичку в бак". Я люблю фантастику и фентази, но не дурацкую писанину. Стиль написания далёк от художественного, всё герои выражаются в одном стиле, больше похожий на официальный язык прожжённого офисного бюрократа. Одни и те же словарные обороты. Так пишут боты.
Написано хорошо. Но сама тема не моя. Становление мафиози! Не люблю ворьё. Вор на воре сидит и вором погоняет и о ворах книжки сочиняет! Любой вор всегда себя считает жертвой обстоятельств, мол не сам, а жизнь такая! А жизнь кругом такая, потому, что сам ты такой! С арифметикой у автора тоже всё печально, как и у ГГ. Простая задачка. Есть игроки, сдающие определённую сумму для участия в игре и получающие определённое количество фишек. Если в
подробнее ...
полуфинале на кону стояло 5000, то финалист выиграл 20 000, а в банке воры взяли чуть больше 7 тысяч. А где деньги? При этом игрок заявил, что его денег, которые надо вернуть 4000, а не на порядок меньше. Сравните с сумой полуфинала. Да уж если ГГ присутствовал на игре, то не мог знать сумму фишек для участия. ГГ полный лох.Тем более его как лоха разводят за чужие грехи, типо играл один, а отвечают свидетели. Тащить на ограбление женщину с открытым лицом? Сравним с дебилизмом террористов крокуса, которым спланировали идеально время нападения,но их заставили приехать на своей машине, стрелять с открытыми лицами, записывать на видео своих преступлений для следователя, уезжать на засвеченной машине по дальнему маршруту до границы, обеспечивая полную базу доказательств своих преступлений и все условия для поимки. Даже группу Игил организовали, взявшую на себя данное преступление. Я понимаю, что у нас народ поглупел, но не на столько же!? Если кто-то считает, что интернет не отслеживает трафик прохождения сообщения, то пусть ознакомится с протоколами данной связи. Если кто-то передаёт через чужой прокси сервер, то сравнить исходящящйю с чужого адреса с входящим на чужой адрес с вашего реального адреса технически не сложно для специалистов. Все официальные анонимные серверы и сайты "террористов" давно под контролем спецслужб, а скорей всего ими и организованы, как оффшорные зоны для лохов, поревевших в банковские тайны. А то что аффшорные зоны как правило своёй твёрдой валюты в золоте не имеют и мировой банковской сети связи - тоже. Украл, вывел рубли в доллары в оффшорную зону и ты на крючке у хозяев фантиков МВФ. Хочешь ими попользоваться - служи хозяевам МВФ. И так любой воришка или взяточник превращаеится агента МВФ. Как сейчас любят клеить ярлыки -иноогенты, а такими являются все банки в России и все, кто переводит рубли в иную валюту (вывоз капиталов и превращение фантиков МВФ в реальные деньги). Дебилизм в нашей стране зашкаливает! Например - Биткоины, являются деньгами, пока лохи готовы отдавать за них реальные деньги! Все равно, что я завтра начну в интернете толкать свои фантики, но кто мне даст без "крыши". Книги о том как отжимать деньги мне интересны с начала 90х лишь как опыт не быть жертвой. Потому я сравнительно легко отличаю схему реально рабочего развода мошенников, от выдуманного авторами. Мне конечно попадались дебилы по разводам в жизни, но они как правило сами становились жертвами своих разводов. Мошенничество = это актерское искусство на 99%, большая часть которого относится к пониманию психологии жертвы и контроля поведения. Нет универсальных способов разводов, действующих на всех. Меня как то пытались развести на деньги за вход с товаром на Казанский вокзал, а вместо этого я их с ходу огорошил, всучил им в руки груз и они добровольно бежали и грузили в пассажирский поезд за спасибо. При отходе поезда, они разве что не ржали в голос над собой с ответом на вопрос, а что это было. Всего то надо было срисовать их психопрофиль,выругаться матом, всучить им в руки сумки и крикнуть бежать за мной, не пытаясь их слушать и не давать им думать, подбадривая командами быстрей, опоздаем. А я действительно опаздывал и садился в двигающийся вагон с двумя системными блоками с мониторами. Браткам спасибо за помощь. И таких приключений у меня в Москве были почти раз в неделю до 1995 года. И не разу я никому ничего не платил и взяток не давал. Имея мозги и 2 годичный опыт нештаного КРСника, на улице всегда можно найти выход из любой ситуации. КРС - это проверка билетов и посажирского автотранспорта. Через год по реакции пассажира на вас, вы чувствуете не только безбилетника, но и примерно сколько денег у того в карманах. Вы представьте какой опыт приобретает продавец, мент или вор? При этом получив такой опыт, вы можете своей мимикой стать не видимым для опыта подобных лиц. Контролёры вас не замечают, кассиры по 3 раза пытаются вам сдать сдачу. Менты к вам не подходят, а воры не видят в вас жертву и т.д. Важен опыт работы с людьми и вы всегда увидите в толпе прохожих тех, кто ищет себе жертву. Как правило хищники друг друга не едят, если не требуется делить добычу. Строите рожу по ситуации и вас не трогают или не видят, а бывает и прогибаются под вас - опыт КРС по отъёму денег у не желающих платить разной категории людей - хороший опыт, если сумеешь вовремя бросить это адреналиновое занятие, так как развитие этой работы приводит часто к мошенничеству. Опыт хищника в меру полезен. Без меры - вас просто уничтожают конкуренты. Может по этому многие рассуждения и примеры авторов мне представляются глупостью и по жизни не работают даже на беглый взгляд на ситуацию, а это очень портит впечатление о книге. Вроде получил созвучие души читателя с ГГ, а тут ляп автора опускающий ГГ на два уровня ниже плинтуса вашего восприятия ГГ и пипец всем впечатлениям и все шишки автору.
Месяца 3-4 назад прочел (а вернее прослушал в аудиоверсии) данную книгу - а руки (прокомментировать ее) все никак не доходили)) Ну а вот на выходных, появилось время - за сим, я наконец-таки сподобился это сделать))
С одной стороны - казалось бы вполне «знакомая и местами изьезженная» тема (чуть не сказал - пластинка)) С другой же, именно нюансы порой позволяют отличить очередной «шаблон», от действительно интересной вещи...
В начале
подробнее ...
(терпеливого читателя) ждет некая интрига в стиле фильма «Обратная сторона Луны» (битый жизнью опер и кровавый маньяк, случайная раборка и раз!!! и ты уже в прошлом)). Далее... ОЧЕНЬ ДОЛГАЯ (и местами яб таки сказал немного нудная) инфильтрация героя (который с большим для себя удивлением узнает, что стать рядовым бойцом милиции ему просто не светит — при том что «опыта у него как у дурака махорки»))
Далее начинается (ох как) не простая инфильтрация и поиски выхода «на нужное решение». Параллельно с этим — появляется некий «криминальный Дон» местного разлива (с которым у ГГ разумеется сразу начинаются «терки»))
Вообще-то сразу хочу предупредить — если Вы ищете чего-то «светлого» в стиле «Квинт Лециний» (Королюка) или «Спортсменки, комсомолки» (Арсеньева), то «это Вам не здесь»)) Нет... определенная атмосфера того времени разумеется «имеет место быть», однако (матерая) личность ГГ мгновенно перевешивает все эти «розовые нюни в стиле — снова в школу, УРА товариСчи!!!)) ГГ же «сходу» начинает путь вверх (что впрочем все же не влечет молниеносного взлета как в Поселягинском «Дитё»)), да и описание криминального мира (того времени) преподнесено явно на уровне.
С другой же стороны, именно «данная отмороженность» позволит понравиться именно «настоящим знатокам» милицейской тематики — ее то автор раскрыл почти на отлично)) Правда меня (как и героя данной книги) немного удивила сложность выбора данной профессии (в то время) и все требуемые (к этому) «ингридиенты» (прям конкурс не на должность рядового ПэПса или опера, а вдумчивый отбор на космонавта покорителя Луны)) Впрочем — автору вероятно виднее...
В остальном — каждая новая часть напоминает «дело №» - в котором ГГ (в очередной раз) проявляет себя (приобретая авторитет и статус) решая ту или иную «задачу на повестке дня»
P.S Да и если есть выбор между аудиоверсией и книгой, советую именно аудиоверсию)) Книгу то я прочел дня за 2, а аудиоверсию слушал недели две)) А так и восприятие лучше и плотность изложения... А то прочитал так часть третью (в отсутсвии аудиоверсии на тот момент), а теперь хочу прослушать заново (уже по ней)) Но это все же - субьективно)) Как говорится — кому как))
Вообще-то если честно, то я даже не собирался брать эту книгу... Однако - отсутствие иного выбора и низкая цена (после 3 или 4-го захода в книжный) все таки "сделали свое черное дело" и книга была куплена))
Не собирался же ее брать изначально поскольку (давным давно до этого) после прочтения одной "явно неудавшейся" книги автора, навсегда зарекся это делать... Но потом до меня все-таки дошло что (это все же) не "очередная злободневная" (читай
подробнее ...
политизированная) тема, а просто экскурс по (давным давно напрочь, забытой мной) истории... а чисто исторические книги (у автора) получались всегда отменно. Так что я окончательно решил сделать исключение и купить данную книгу (о чем я впоследствии не пожалел). И да... поначалу мне (конечно) было несколько трудновато различать все эти "Бургундии" (и прочие давным-давно забытые лимитрофы), но потом "процесс все же пошел" и книга затянула не на шутку...
Вообще - пересказывать историю можно по разному. Можно сыпать сухими фактами и заставить читателя дремать (уже) на второй странице... А можно (как автор) излагать все вмолне доступно и весьма интересно. По стилю данных хроник мне это все сдорово напомнило Гумилева, с его "от Руси, до России" (хотя это сравнение все же весьма весьма субьективно)) В общем "окончательный вердикт" таков - если Вы все же "продеретесь сквозь начало и втянетесь", книга обязательно должна Вас порадовать...
И конечно (кто-то здесь) обязательно начнет "нудный бубнеж" про: "жонглирование фактами" и почти детективный стиль подачи материала... Но на то и нужна такая подача - ибо как еще заинтересовать "в подобных веСчах", не "узколобую профессуру" (сыпящую датами и ссылками на научные труды очередного "заслуженного и всепризнанного..."), а простого и нескушенного читателя (по типу меня) который что-то документальное читает от раз к разу, да и то "по большим праздникам"?)) За сим и откланиваюсь (блин вот же прицепилось))
P.s самое забавное что читая "походу пьесы" (параллельно) совсем другую веСчь (уже художественного плана, а именно цикл "Аз есмь Софья") как ни странно - смог разобраться в данной (географии) эпохи, как раз с помощью книги тов.Старикова))
Третья часть делает еще более явный уклон в экзотерику и несмотря на все стсндартные шаблоны Eve-вселенной (базы знаний, нейросети и прочие девайсы) все сводится к очередной "ступени самосознания" и общения "в Астралях")) А уж почти каждодневные "глюки-подключения-беседы" с "проснувшейся планетой" (в виде галлюцинации - в образе симпатичной девчонки) так и вообще...))
В общем герою (лишь формально вникающему в разные железки и нейросети)
подробнее ...
клянувшемуся (в частях предыдущих) "учиться и учиться" (по заветам тов.Ленина) приходится по факту проходить совсем другое обучение (в стиле "...приветствую тебя мой юный падаван")) и срочно "шхериться" в иной реальности - ибо количество внеземных интересантов ("внезапно понаехавших" на планету) превысило все разумные пределы))
В финале же (терпеливого читателя) ждет очередная локация и новая трактовка (старой) задачи "выжить любой ценой")).
P.s к некоторым минусам (как я уже выше писал) можно отнести некоторую нестандартность сюжета (по сравнению с типовыми шаблонами жанра) и весь этот "экзотеричный" (почти Головачевский) экзорцизм))
Плюс, "к минусам" пожалуй стоит отнести так же и некоторую тормознутость героя (истерящего по поводу и без), что порой начинает несколько раздражать... Как (субьективный) итог - часть следующую я отложил (пока в голове не уляжется предыдущая)) и пошел "за'ценить" кое-что другое ...
Луi Арагон
Падсадная качка
Пераклад: Змiцер Колас
- Ну што, будзеш гаварыць цi не?
Яны бiлi яго бясконца. У абодвух ужо абрывалiся рукi. На клубы i спiну вязню страшна было зiрнуць. Iнспектар Бэлем уздыхнуў: "Ну i быдла! Далiбог, iх нiчым не проймеш". А яшчэ, чаго добрага, скажуць, што ён не ведае сваёй справы, калi не здолеў нiчога выцягнуць з гэтага парсюка.
- Досыць. Адвядзiце, - расчаравана прамовiў ён.
Вязню кiнулi вопратку. Каб ён здолеў адзецца, яго трэба было падтрымлiваць.
- Можаш паверыць, занятак быў не з прыемных. Як прыгадаю - з душы верне! трошкi пазней тлумачыў iнспектар свайму калегу, седзячы ў кавярнi за шклянкай пладовага соку на сахарыне, якiм даводзiлася частавацца кожны чацвер, калi ты не аматар да пiва. Той кiўнуў галавой: "Пасля такой работкi было б няблага прапусцiць i па чарачцы шнапсу, каб падбадзёрыцца..."
Камера была невялiкая, прынамсi, такой не здавалася. Наблiжаўся вечар. Святло ў адтулiне за кратамi прыкметна згасала, хутка набягаў змрок. Яго позiрк упаў на парашу. Як да яе дацягнуцца ды яшчэ падняць накрыўку зубамi? Рукi - за спiнай, у кайданах, якiя не скiнеш, а калi ўсё цела ў ранах, рабiць пад сябе - пакута. Турма была набiтая бiтком, але вязня, як выключэнне, трымалi ў камеры аднаго. Зрэшты, так яму пачувалася якраз спакайней: ён нiчога гэтак не баяўся, як блiзкасцi з крымiнальнiкамi... а то яшчэ могуць падсунуць качку... Боязь да падсадной качкi не давала яму спакою.
Ён ляжаў на матрацы ў нясцерпным смуродзе, любая пастава, як нi павернешся, праз адну-дзве хвiлiны выклiкала жудасны боль. Там, дзе скура яшчэ ацалела, пачынаў даймаць сверб; спякота i гнiлое паветра рабiлi яго невыносным. Пратухлы, моташлiвы сяннiк, напэўна, кiшэў чарвямi, у паветры лёталi мухi, яны сядалi на сваю ахвяру, i ён iх адно толькi здрыгваў.
Невядома чаму вязню ўвесь час вярзлiся тоўстыя, вялiкiя хрушчы, якiх было многа пад горадам гэтай вясной. Яны падалi з дрэваў на спiну i круцiлi лапамi, не могучы перавярнуцца. Цяпер быць хрушчом настала яго чарга. Як жа было прыгожа гэтай вясной! Цi можна ўявiць сабе тут той духмяны водар расквiтнелых дрэў...
А яшчэ гэтая саламяная пацяруха, што лiпне да цела, лезе пад адзенне, цэлыя тысячы маленькiх саломiнак, ад якiх немагчыма дый бескарысна абтрасацца... Дзiўна - пакутаваць больш за ўсё праз гэтую пацяруху, калi ўсё цела ў цябе балiць, калi ўсё спiсяжана ранамi. I ў гэтым пачварным брудзе, у гэтым затхлым паветры, якiм немагчыма дыхаць, - кiдацца ў роспач ад нейкай жоўтай крышанкi, ад дробных былiнак, што чапляюцца за адзенне, датыкаюцца да ўсяго сваiм адмысловым, высушлiвым дотыкам - дотыкам турмы.
"Я нiчога iм не сказаў..."
Ён паўтараў гэтыя словы, каб хоць трошкi сябе падбадзёрыць. З распухлай губы цякла кроў. Гэта ўдарыў iнспектар, калi вычарпаў усе аргументы. Языком ён намацваў востры край абламанага зуба, у роце было солана.
"Я нiчога iм не сказаў..."
Калi наглядчык адчыняў дзверы, ён заўжды прамаўляў адно слова, толькi адно, нiбы гаварыў з кiтайцам, ён гыркаў у камеру: "Хлеб", або "Перадача", або "Змоўкнi!.." Таму што часам вязень, апанаваны незразумелым шаленствам, пачынаў раптам калацiць у жалезныя дзверы абодвума кулакамi... Так бывала i з iм - да таго, як яго скумiсавалi... Што б там нi стала, яму трэба было ўбачыць каго-небудзь, няхай нават гэты сшарэлы твар з носам-кiрпою, цi, прынамсi, каго пачуць - хоць бы тое адзiнае слова, што працiскалася з вуснаў наглядчыка, як саламяная пацяруха з сеннiка: "Змоўкнi!.." Цяпер ён быў у наручнiках. Яго справа пагоршылася. "Змоўкнi..."
"Я нiчога iм не сказаў..."
"Перадача" - у яго камеры гэтае слова не прамаўлялася. Яно было не для яго.
"Хлеб..." На падлозе валялася палова акрайца, у мiсе была налiта вада. Але ўсё гэта было даступнае не больш за парашу. Вязень вывернуў шыю i прымерыўся: як дастаць да мiсы, хоць трошкi змачыць сабе вусны, каб не расплёскаць усёй вады. Калi ў час абходу нiхто не зойдзе, давядзецца чакаць свiтання.
Гэта быў той змрочны час, калi турма нiбы прачыналася. Сцены пачыналi гаварыць сваёю няўцямнай мовай: глухiя стукi, то хуткiя, то павольныя, самыя размаiтыя спалучэннi кароткiх i доўгiх, гэтую дзiўную азбуку яму трэба было б даўно ведаць. Праз увесь будынак iшла размова, перадавалiся пытаннi, гучалi адказы. Гэты час для яго быў заўжды катаваннем бяссiльнасцю i надзеяй. Ужо сто разоў сусед з камеры побач цярплiва i ўпарта паўтараў заўсёды адзiн сiгнал. Ён спадзяваўся, што нарэшце яму адкажуць. I вось аднойчы вязень пастараўся паўтарыць гэты сiгнал, ён бiў у сцяну галавой. Але сакрэт мовы быў яму невядомы, i размова далей не iшла. Зрэшты, сёння ён быў такi слабы, што не мог нават гэтым сiгналам засведчыць свайго жыцця. Канцэрт, што гучаў з усiх камер, адбiваўся рэхам у яго хворай, распухлай галаве. Няшчасны дарма прыслухоўваўся да перапляцення загадкавых гукаў. Ён не ведаў, чаго б яму хацелася болей: каб усе гэтыя людзi сцiхлi цi, наадварот, - каб iх перастук перарос у аглушальны грукат, ад якога скаланалiся б сцены. Ён нагадваў таго, хто, не ведаючы азбукi Морзе, iмкнецца пачуць у навушнiках сiгналы караблёў, што згубiлiся ў моры. Ён сашчэплiваў зубы, заплюшчваў вочы, але быў няздольны заткнуць вушы. Вiдаць, пачыналася гарачка. Калi яна будзе досыць вялiкая, яго могуць пакласцi ў лазарэт. Але на гэта не трэба надта разлiчваць. Ад такой гарачкi не памiраюць. Звон у вушах. I зноў, i зноў гэты глухi, упарты, настойлiвы перастук. Божа мой, пра што ўсе яны гавораць? Ноч была невыносна задушлiвая. "Я нiчога iм не сказаў... я нiчога iм не сказаў..." Па iм поўзалi мухi, тоўстыя i шумлiвыя. Калi яны прабягалi па карку, вязень перасмыкаўся, як конь у аглоблях. Сверб на жываце было немагчыма больш трываць. Вязень паспрабаваў пачухацца аб матрац, але адно развярэдзiў боль у паяснiцы. Гарачка. "Я нiчога iм не сказаў..." Гэтая магiчная фраза страцiла сваю заспакаяльную сiлу. Ён паўтараў яе механiчна, без нiякай карысцi. "Я нiчога iм..." Пад павекамi паплылi каляровыя плямы, успыхвалi i адразу тухлi, невыразныя абрысы... статак качак у чароце... Сон упаў, як сетка на паляўнiчую здабычу.
Яго пабудзiў невыразны шум, перамяшаны з iзноў расцвеленым болем. Была ўсё яшчэ ноч. Але на ўзроўнi вачэй нешта варушылася, захiнаючы дрыготкае святло ад наглядчыкавага лiхтарыка. Апошнiя словы патанулi ў цемры, грукнулi дзверы. У камеры нехта застаўся! Вязень адчуў, як побач прайшлi дзве калашыны. Нехта варушыўся. Спатыкаўся нават. Куды ўжо ён улез, гэты цяльпук? Было чуваць, як ён дыхае. "Што такое?" Хто з iх сказаў: "Што такое?"
Пэўны час яны вывучалi адзiн аднаго. Калi першы вязень уцямiў, што яму ў кампанiю падсадзiлi таварыша, ён адразу падумаў пра абарону.
Качка! Гэта, вiдаць, падсадная качка. Безумоўна! "Я нiчога яму не скажу", - падумаў ён, i яго раз'ятраныя раны нiбы ўмацавалi ў iм гэтую ўпэўненасць. Ён застагнаў. Другi азваўся з цемры: "Нiчога, нiчога... А ў вас тут зусiм няблага! Дазвольце назвацца? Калье, Жазэф Калье..."
Дзiвак нейкi, напэўна. Але цiкава, як ён выглядае - малы цi высокi, худы цi тоўсты? Ва ўсякiм выпадку - качка. Праўда, наконт парашы ён прыйшоў своечасова. I наконт вады - таксама: ён знайшоў мiсу навобмацак, паднёс да яго губ. "Ды ў вас гарачка, прыяцелю..." Было неяк дзiўна адчуваць у цемры гэтыя рукi без твару.
Што яны абодва падумалi ранiцай, калi агледзелi адзiн аднаго? Гэтая змрочная камера, бруд, збiты, змэнчаны чалавек з рукамi ў кайданах за спiнай адкрывалi новаму вязню ўсю мiзэрнасць становiшча, у якiм ён апынуўся. Першы вязень прыўзняўся на адным баку i пiльна глядзеў на няпрошанага госця - на качку. Нейкi нязграбны дзяцюк, хударлявы, асаблiва ў гэтым зашырокiм адзеннi, i вочы дзiвотныя, далiбог, нейкi пацук... Уражанне ён выклiкаў даволi кепскае. I калi глядзеў на чалавека на матрацы, вусны ў яго дрыжалi. Усю ноч яму давялося спаць на падлозе.
- Яны вас збiлi? - сказаў ён.
- Здаецца! - адказаў першы.
Яны яшчэ не паспелi як след прызвычаiцца адзiн да аднаго, як дзверы зноў адчынiлся i да iх далучылi трэцяга. Гэта быў здаравенны бамбiза з чорнай конскаю грывай, што расла клiнам з сярэдзiны лоба. Цяпер у абодвух узнiкла аднолькавая думка: ужо гэты - пэўна качка!
Седзячы ўтрох у гэтым смуродлiвым катуху, не надта раздольным нават i аднаму, яны вымушаны былi класцiся адпачываць па чарзе. I тут было даволi цяжка аспрэчваць права на матрац у першага - з яго ранамi i заламанымi за спiну рукамi. Самы гаваркi быў Жазэф Калье. Першы ж адно сцiскаў зубы: цi то ад болю, цi ад таго, што лiчыў за лепшае адкусiць язык, нiж сказаць хоць слова. Бамбiза ўвесь час паўтараў, што трапiў сюды праз памылку. Яго звалi Дзюпаншэль. Мухi павесялелi - цяпер у iх стайнi было ажно тры канi.
- Ну i смярдзiць жа тут, - казаў Жазэф, - проста жах, як смярдзiць!
"Праз памылку? Якую такую памылку? Калi ты патрыёт, памылкi быць немагчыма".
У такiм месцы, як гэта, хутка страчваеш лiк дням i начам. Мiса ледзь цёплай вады, якую яны называюць "суп", кавалак хлеба, што трэба расцягваць аж на два днi, прыборка парашы - усё гэта не надта займае час. Але патроху размова наладзiлася. Хоць усё па-ранейшаму гаварылася с асцярогай: праз качку. Жазэф быў электрык, Дзюпаншэль - памагаты ў мяснiка. У першага вязня не ўдалося выведаць нават гэтага. Гаварыў ён, як пан. Але было нават смешна ўявiць, каб гэты нябога з абдзертаю скураю, аблеплены мухамi, мог быць на волi панам. Гэта быў светлы шатэн, гадоў каля сарака. Тонкiя вусны, таўсматая шыя. Ён аброс нейкай плямiстай, пярэстаю барадой. Гэтым ранкам з яго знялi наручнiкi. Вiдаць, на пэўны час яны пакiнулi надзею нешта з яго выцягнуць.
Такую надзею былi вымушаны пакiнуць i Жазэф з Дзюпаншэлем, бо першы адно пацiраў свае набраклыя запясцi i з лютым выглядам паўтараў: "Я нiчога iм не сказаў... я нiчога iм не сказаў..." Сваiм суседзям па камеры ён таксама не сказаў нiчога - апроч таго, што завуць яго Андрэ Мэнар.
Усе ўтрох казалi, што iх узялi за палiтыку. Можа, гэта i магло б быць падставай, каб не апасацца адзiн аднаго. Але хто ж яго ведае?
Тым больш што Дзюпаншэль, ледзь не адразу, як яго прывялi, заявiў:
- Я б апошнi свой грош аддаў, каб даведацца, што яны зрабiлi з маёрам Арно.
Калье быў стрэляны верабей: у яго групоўцы ведалi, што маёр Арно, арыштаваны тры тыднi назад, быў акруговым начальнiкам падпольнага войска. Але ён прыкiнуўся дурнем i папрасiў растлумачыць яму ўсё гэта яшчэ раз. Трэцяга вязня, Мэнара, гэтая размова, здаецца, зусiм не цiкавiла, яму ставала клопату са сваiмi пiсягамi. "Чортава качка! Надта проста бярэш!"
Са старэйшым вязнем Калье быў вельмi ласкавы, вельмi ўважлiвы. А даўгалыгi бамбiза, дык той наступаў на ногi, нiбы вочы заплюшчыўшы. Было б няблага даведацца, да якiх арганiзацый яны належаць. Жазэф, нiбыта iндзеец з племенi сiў, самымi дзiвотнымi выкрутамi стараўся вывудзiць хоць маленькую звестку. Але побач была качка. Дый хто яго ведае, можа, i сам Жазэф... Аднойчы ён сказаў:
- Хоць бы хутчэй яны там варушылiся! Прызначылi б свайго адваката, цi што. Сам усё адно цяпер не выбераш...
I якраз назаўтра Дзюпаншэля паклiкаў яго адвакат.
- Ну i шэнцiць табе! - пазайздросцiў Жазэф.
- Ды ну - шэнцiць, - азваўся той. - Я ж таксама не выбiраў.
Пакуль Дзюпаншэля не было, Жазэф паведамiў Мэнару:
- Не такi ён дурны... Так i гэтак - увесь час намякае, што ён, маўляў, з партыi... Думае, я не бачу, што проста ўбiваецца ў ласку...
Мэнар нiчога не адказаў. Ён думаў, што качка хутчэй за ўсё - той даўгалыгi... Але ж i Жазэф... Можа, якраз ён i хоча даведацца... Той як пачуў:
- А я свайго адваката яшчэ нават не бачыў... Мяне дагэтуль трымалi ў адзiночцы.
Што ж, добрая атэстацыя для Жазэфа; лепшай, бадай, i не трэба.
Праз чатыры цi пяць дзён бамбiза - качка ён быў цi не качка - раптам захварэў. Гэтыя здаравякi ўсе толькi з выгляду здаюцца асiлкамi, а так, як зiрнеш - далiбог, нейкiя недалужныя! Рэжым у тутэйшай установе, трэба думаць, зусiм яму не падыходзiў. Небараку так скруцiла жывот, што ўвесь час ён толькi i сядзеў на парашы. Ужо Жазэф яму гэтага не спускаў. Дый як жыць у турме без жартаў.
З медычнага агляду, якi рабiўся кожныя тры днi (бо ў турме хоць i было ўсяго тысяча дзвесце вязняў, але з iх добрая тысяча - хворыя), Дзюпаншэль вярнуўся не ў гуморы. Ён асмелiўся расказаць доктару пра Мэнара, якi сам не мог пайсцi на агляд, але той адказаў, што не збiраецца турбавацца iндывiдуальна пра кожнага вязня, з якiм абышлiся не надта ласкава, - iначай гэтаму канца не будзе.
Жазэф накутаваў ад каросты; ад такой задушлiвай спёкi i нястачы паветра ў цеснай смярдзючай камеры нярэдка здаралася, што ўранку некаму з iх рабiлася блага.
Аднойчы, калi Дзюпаншэль зноў быў у свайго адваката, Жазэф заявiў, што той, хто са скуры вылузваецца, каб нешта даказаць, якраз нiчога i не дакажа. Нашто ўсё гэтае ўпартае дбанне? Каб прыцягнуць да iх увагу? Дзеля чаго? Адвакаты, лекары... усе гэтыя шпегi! Тое самае ён паўтарыў i качцы, калi той, вельмi горды за сябе, паведамiў, што яму ўдалося зацiкавiць абаронцу сваiм лёсам i агiдным рэжымам у турме.
- Абаронцу! Мо ў цябе якой клёпкi няма? Чаму ж ты, калi з iм гаворыш, не называеш яго сваёй мамкай?
Г-эх! Каб можна было мець перадачу! Усе думкi былi пра яе, чаго б толькi яны не аддалi хоць за самую малую крышку тытуню! У першыя днi пасля арышту Мэнару яшчэ паспелi зрабiць адну перадачу, але гэта было так даўно.
- Мы ж маем на гэта права! - казаў Дзюпаншэль.
- Слухай, не смяшы ты мяне са сваiмi правамi, - не стрымаўся Жазэф. - Маем права, не маем права... Калi яны перадаюць табе пасылку, ты iм павiнен падзякаваць, i справе канец!
Яны прагнулi перадачы, прагнулi тытуню. А бачылi адно саламяную пацяруху з турэмных сеннiкоў.
Калi аднойчы ў незвычайны час дзверы ў камеру адчынiлiся i ўвайшоў наглядчык, не кiрпаты, а iншы, з жоўтым, як рэпа, тварам - iнспекцыя! - а за iм нейкi худы i доўгi, як палка, тып, што без дай прычыны чухаў свой нос, нiчога добрага яны ад гэтага не чакалi. I тым больш было дзiўна, калi гэты здаравяк раптам узлаваўся, прычым невядома на каго, i наглядчыку гэта было зразумела не болей за iншых. Ён узяў Жазэфа за руку i пачаў рассоўваць яму пальцы:
- Ды ў гэтага тыпа кароста!.. I ў гэтага таксама...
Зусiм збiты з панталыку Дзюпаншэль казаў, што ў яго балiць жывот.
- А я вам кажу, што ў вас кароста!
Добра, добра. Няхай будзе кароста, калi яму так падабаецца. Зганяючы мух, доктар - а гэта ж быў доктар! - схiлiўся над трэцiм вязнем.
- Ганьба! - сказаў ён. - Ганьба!
Ён гаварыў гэтае слова крыху незвычайна, вымаўляючы "г" адначасова i выбухова i мякка: "К-ханьба".
Гэта асаблiва ўразiла Жазэфа. Наглядчык спрабаваў быў растлумачыць, што ўсё гэта - праз гэтых вашывых нягоднiкаў: iх проста немагчыма прымусiць як след прыбiраць у камеры...
О-го-го! Ну ўжо i даў ён дыхту гэтай паранай рэпе!
- Змоўкнiце! К-ханьба! Каб француз так абыходзiўся з французамi!
Яго гнеўны голас аддаляўся па калiдоры. А Жазэф у камеры ўжо цвялiўся:
- К-ханьба! К-ханьба!
Тым часам у той жа дзень усiх трох вязняў перавезлi пад вартай у дрыготкай закрытай машыне ў шпiталь на ўзгорку, дзе быў арганiзаваны спецыяльны лазарэт, бо ў турэмным i так ужо не было дзе павярнуцца. Дзiўнае пачуццё - ехаць з турмы ў лазарэт праз увесь гэты неспакойны i насцярожаны горад, дзе яны жылi некалi вольна, удзельнiчалi ў барацьбе, што iдзе i цяпер - без iх.
Раней гэта была прыватная клiнiка, не надта сучасная - з вялiкiмi пакоямi, невысокiмi столямi. Да вайны ў ёй лячылi рабочых з суседнiх заводаў i фабрык: сацыяльнае забеспячэнне, як гэта ў iх называлася... Цяпер, калi шпiталь зрабiўся часткай турмы, у iм дзiўна перамяшалiся медычны персанал i турэмная варта. Па начах тут заўжды гарэлi блакiтныя лямпачкi, i хворыя прачыналiся, адно каб зiрнуць на iх кволы бляск пасля непрагляднай турэмнай цемры.
Той самы доктар, якi паслаў iх сюды, рабiў агляды i ў клiнiцы. Усе ўтрох яны ляжалi побач на суседнiх ложках. Жазэф ужо добра здружыўся з "панам", як ён яго называў, але той па-ранейшаму быў негаваркi. Абодва яны ўсё яшчэ асцерагалiся качкi. Тым болей што аднойчы, пасля чарговых працэдур, той запытаўся, перагнуўшыся з ложка:
- Слухай, Жазэф, ты не чуў, што там кажуць пра маёра Арно? Здаецца, яны яго зусiм ужо закатавалi...
Але дзе ж гэта было, каб вязня трымалi ў шпiтальным ложку адно праз нейкую каросту! Аднойчы, калi галоўная медсястра паспрабавала сказаць пра гэта доктару, той паслаў яе вельмi далёка. Слаўны ён дзядзька быў, гэты доктар! Хадзiлi чуткi, што ён загадаў нават адхаяць усю турму, ды такога нарабiў шуму!.. Ён запэўнiваў, што ў турме - тыфус, а можа, так яно i было? Сваiх трох малайцоў доктар трымаў пад асабiстым наглядам.
I калi iнспектар Бэлем захацеў зноў пачаць допыт яго пацыента, доктар - а ён быў iнспектарам гiгiены ў дэпартаменце i ўяўляў сабой нешта накшталт санiтарнага прэфекта - так пацешна яго прабраў: "Нi пад якаю маркай! Вы чуеце?! Дзе вы знаходзiцеся? Хто тут начальнiк?" - i г. д. Усе проста душылiся ад рогату на сваiх ложках. У тым лiку i сам Мэнар, пра якога iшла гаворка. А iнспектар Бэлем адразу зрабiўся нiбы шаўковы, ён не ведаў нават, што адказаць.
- Глядзiце, я зраблю, што вас звольняць! Гэта болей так быць не можа! Гэта ж к-ханьба! К-ханьба!
Калi iнспектар i доктар пайшлi, Жазэф з Мэнарам, у добрым гуморы, забылiся да таго, што падзялiлiся сваiмi думкамi пра тое, што здарылася, з качкай. I качка, якi раней быў заўжды паслядоўны ў сваiх учынках, тут даў маху.
- А я вось усё думаю, - сказаў ён, - што яны зрабiлi з маёрам Арно?..
Адразу запанавала маўчанне. Жазэф на мiгах паказаў нешта Мэнару. I той крыху прыўзняўся над ложкам на перавязаных кулаках i сцiснуў зубы з такiм выглядам, нiбыта казаў: "Пачакай, вось толькi выйдзем на волю, ужо ён пабачыць у нас, гэтая качка!" Тым часам санiтаркi разносiлi лекi.
I ўсё-ткi доўга гэтак быць не магло. Як казаў Жазэф, хутка iх, вiдаць, павязуць назад - у турму: яны i так ужо добра падыхалi свежым паветрам. Харч у лазарэце быў не тое каб выдатны, але ўсё-ткi кожны дзень тут давалi капусту, i мыцца можна было цёплай вадой, а аднойчы была нават бульба. Што ж наконт таго, каб пагутарыць, дык магчымасцей у агульным пакоi дзеля гэтага было ўсё-ткi больш, як у трохмесным склепе ў суседстве з занадта добра выхаваным панам, якi ўвесь час толькi маўчаў, ды яшчэ адным, якi з такою наiўнаю пысай пытаўся ў вас, цi ведаеце вы маёра Гэтага ды цi не чулi пра палкоўнiка Таго... Ах, даражэнькiя ж вы мае!.. А яшчэ ж тут былi прыбiральнi, ды якiя - амаль як дома, з акенцам, праз якое можна пабачыць неба. А ў аперацыйным пакоi, кажуць, - бо самому Жазэфу трапiць туды шчасця не выпадала, - ёсць акно, праз якое вiдаць увесь горад... увесь неабсяжны горад, што распасцiраецца да самага далягляду, перарэзаны напалам ракой; гэты вялiкi горад, пра якi яны марылi, думаючы пра тых, хто там жыў, пра рэчы, што iх чакалi, пра ўсё, што там дзеелася - дзеелася, нягледзячы нi на што, нягледзячы на шэра-зялёных палiцыянтаў, што выходзiлi з кашараў i шпацыравалi па вулiцах, гарлаючы свае хаўтурныя маршы i грукаючы ў такт абцасамi ботаў. Пра ўсiх тых, хто быў там, на волi, пра iх упартасць, адвагу, смеласць.
Часам, уранку, да iх даносiўся глухi грукат далёкага выбуху, i хворыя прыўставалi на ложках, перашэптвалiся: "Ты чуў, га, ты чуў?" Нават вартаўнiкi, што стаялi каля дзвярэй, i тыя аднойчы... Жазэф ужо збiраўся нешта сказаць пра гэта, але "пан" зрабiў знак вачыма. I праўда! Ён зусiм забыўся пра качку.
Добра. Але аднойчы ўранку ў шпiталь заявiлiся бошы - адзiн у цывiльным i два - ва ўнiформе, пры зброi. На дварэ iх чакала машына з шафёрам. Як вы думаеце, што тут было рабiць вартаўнiкам i санiтаркам? Вядома, яны папрасiлi паказаць iм мандат, падпiсаны прэфектам, цi яшчэ нейкую такую паперу, але тыя адно наставiлi на iх рэвальверы ды гыркнулi:
- Вось наш мандат!
I цывiльны прамовiў слова "гестапа" так, нiбыта сказаў: "Сезам", - а калi вартаўнiкi пагразiлiся, што затэлефануюць у прэфектуру, гэта яго зусiм не ўразiла. Бошы патрабавалi, каб iм выдалi тры чалавекi, - яны хацелi iх павесцi з сабою. I, не зважаючы на пратэсты, следам за санiтаркай увайшлi ў пакой, дзе ляжалi хворыя.
Няхай апранаюцца, ды каб хутчэй! I калi Жазэф, якога назвалi першага, крыху закорпаўся, салдат адразу паказытаў яго прыкладам па драбах; а Дзюпаншэля - няшчасную качку - падганялi грымакамi ў зад. Але горай за ўсiх было "пану".
- Мэнар, Андрэ, давай, братку, давай.
Ён не мог стаяць на нагах, у яго яшчэ не зажылi раны - яны ведалi гэта. Але фрыцам на ўсё напляваць.
Трэба было пабачыць, як яны за яго ўчапiлiся! Ну ты, варушыся! Хворыя на ложках незадаволена бурчалi. Тады яны наставiлi рэвальверы на хворых, i тыя, вядома, адразу сцiхлi. Гестапавец загадаў двум ва ўнiформе ўзяць Мэнара пад рукi, i - марш! I ўсё пад рулямi рэвальвераў.
"Паганая гiсторыйка..." - думаў сабе Жазэф. Але з якою iронiяй ён глядзеў на бамбiзу. Вось дзе ўжо ўлiпла качка! Гэтыя бошы разбiрацца не будуць: прыб'юць i справе канец. Ён заўважыў, што адна санiтарка, якая, вiдаць, была яшчэ не кончанай сучкай, выцiрала насоўкаю вочы; зрэшты, такое не падабалася нават вартаўнiкам.
Калi яны пераступiлi парог, Жазэф як захлынуўся: перад iмi, унiзе, ад падножжа пагорка распасцiраўся ўвесь горад, залiты промнямi вольнага сонца... Здавалася, ён быў залiты срэбрам, iскрылiся стрэхi, мiж iмi прыгожай звiлiстай сцежкай цякла ўдалеч рака. А там, удалечынi, дымiлi камiнамi заводы, вялiкай зялёнаю плямай вымалёўваўся парк, i белыя абрысы дамоў над даляглядам здавалiся чамусьцi палацамi з чарадзейных казак. Грукаталi трамваi, на вулiцах тоўпiўся люд - быў, вiдаць, поўдзень... Там, унiзе, яны ўсе вольныя! Вольныя!.. Яны не спыняюць сваёй барацьбы!..
Жазэф так заглядзеўся, што нават не паспеў падтрымаць таварыша, якi спатыкнуўся. Гестапавец вылаяўся па-нямецку, i, на сваё здзiўленне, Жазэф пачуў, як качка шапнуў "пану":
- Трымайцеся, маёр, яшчэ крыху!
Ён не паспеў нiчога падумаць, як iх запхнулi ў машыну, i - паганяй! У крытым кузаве вялiкага грузавiка, памечанага знакам вермахта, побач з iмi сядзелi чатыры бошы. Яны аб'ехалi кругам садок перад клiнiкай i... глядзi ты, машына павярнула направа - не ў горад!
I толькi тады гестапавец нарэшце глыбока ўздыхнуў i, нахiлiўшыся да "пана", сказаў:
- Прабачце, таварыш маёр, спадзяюся, мы вас там не вельмi прыцiснулi?
Што? Як? А качка проста памiраў ад смеху:
- Нябога Жазэф, ну i пыса ж у цябе была, як я пытаўся пра маёра Арно! А што, Марыс, усё-ткi не такiя ўжо кепскiя ў мяне былi звесткi? Праўда, я спачатку быў сам не ўпэўнены, што перада мной маёр... Але потым доктар пацвердзiў, што гэта ён... Файны ён хлопец, гэты доктар!
Марыс - той, што быў у цывiльным, - кiўнуў:
- Дзякаваць вы павiнны менавiта доктару. Ён выдатна правярнуў сваю справу... Як толькi да яго па тваiм даручэннi прыйшоў адвакат... Го, ды я зусiм забыўся, у мяне ж ёсць табе пакет... ад тваёй жонкi... Ну а ты, Калье, чаго ты скурчыў такую пысу? Цi не збiраешся часам заплакаць?
Плакаць, вядома, Калье не збiраўся. Ён ламаў сабе галаву: "Марыс... Марыс... Недзе ж я гэтага хлопца бачыў!"
А маёр Арно гэтак проста ўсё паўтараў:
- Ведаеце... Я нiчога iм не сказаў...
Раптам Жазэф прыгадаў:
- Ну, так i ёсць... Гэта ж у трыццаць другiм, у сектары V... Я цябе пазнаў, ты - П'еро!
Марыс адказаў:
- Ты ж чуў - мяне завуць Марыс... Не, сапраўды, для таварыша ты нейкi ўжо дужа някемны...
Машына неслася ўсё далей i далей ад горада. Адзiн салдат, побач з Жазэфам, насвiстваў "Марсельезу".
- Вось табе маеш! - раптам ашаломлена ўскрыкнуў Марыс.
Ён мацаў сябе па кiшэнях.
- Што такое?
- Якi ж я дурань, крэцiн, разява... Забыўся!.. Не магу сабе дараваць!
Усе занепакоiлiся.
- А што здарылася?
I Марыс раптам з палёгкай, узрадавана:
- Ды не, усё ў парадку... Вось яны - цыгарэты!
Primary menu
2023 - Библиотека "КЛиб" - тут можно читать книги онлайн а также скачать их бесплатно и без регистрации
Последние комментарии
11 часов 51 минут назад
16 часов 5 минут назад
18 часов 24 минут назад
20 часов 13 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 2 часов назад