Хроника любовных происшествий [Тадеуш Конвицкий] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (75) »
Тадеуш Конвицкий Хроника любовных происшествий
Именно так это началось. Поезд, монотонно покачиваясь, все глубже проваливался в песчаные каньоны, в кудлатые заросли можжевельника, в красноватые туннели измельчавшего соснячка. Неистовый весенний ветер, дурманящий озоном, врывался в вагон, разгуливал по пустому коридору. Усатый кондуктор дырявил серебристым компостером билет Витека. На груди его висел медный фонарь. Из заиндевевшей от карбида горелки сочился голубой огонек, едва различимый в эту пору дня. – Вы, как видно, студент. – Нет, пока нет, – сказал Витек. – Хорош картузик, – кондуктор показал своими серебристыми щипцами на синюю гимназическую фуражку, висевшую на крючке. – Красивая вышивка, поэтому я и подумал, что вы студент. – Таков обычай. Все гимназисты перед выпускными экзаменами вышивают донышки своих фуражек. – Вон даже что-то написано красной ниткой. – Per aspera ad astra. Через тернии к звездам. Это девиз нашей гимназии. – Per aspera ad astra. Где-то я уже слыхал такое. А тут в соседнем вагоне, первым классом, едет настоящий архиепископ. Видали, молодой человек? Тогда воспользуйтесь случаем. Пожалуйста. Можно постоять в коридоре, хоть это и первый класс. Кондуктор шел впереди, хватаясь за стенки. Оглядывался недоверчиво, идет ли Витек за ним. В черной от сажи брезентовой гармошке, соединяющей вагоны, под ногами у них взорвался перестук колес. Разверстая пасть судьбы. Ибо тогда железнодорожное полотно было еще порогом вечности. Кондуктор, словно страж, замер у зеркального стекла двери. Корявой пятерней остановил Витека. – Видали, молодой человек, какой великолепный? – шепнул он. Архиепископ сидел не шевелясь на красном плюшевом диване, его седую голову покрывала фиолетовая шапочка. Между шепчущими что-то губами мерцал крупный, высшей пробы золотой зуб. Удивительно лучезарные, словно навсегда впитавшие отблеск свечей, руки держали тяжелый требник. Он сидел не шевелясь за искрящимся стеклом и смотрел прямо перед собой, на противоположную стенку, обшитую старым красным деревом, и, вероятно, что-то там видел, ибо взор его был пытлив и внимателен. – Глядите, молодой человек, сколько захочется, – прошептал кондуктор и притих. Все купе первого класса, как всегда, были пусты. Только в одном сидел настоящий архиепископ или по крайней мере епископ, и исходила от него какая-то волнующая необычность, нечто совершенно неземное. Какая даль, мог подумать Витек, какое далекое, неведомое бытие. Архиепископ медленно, очень медленно повернул голову, теперь он смотрел в сторону двери. Но, вероятно, не замечал Витека. Лучистый солнечный блик мгновенье трепетал на его щеке, вылепленной должно быть, в каком-то лучшем мире и покрытой кожей, более благородной, нежели у обыкновенных людей. И тут что-то тяжело рухнуло рядом с Витеком. Это невысокий субъект в деревенской бекеше с ходу преклонил колени на красном половике коридора. С минуту истово осенял себя крестным знамением, потом поднял лицо, отмеченное печатью всех его прегрешений, а может, попросту многолетней нищеты. – Благословит? – спросил, заикаясь. – Он нас не видит. – Видит, только молится и у Господа Бога гостит. – Незнакомец поднял брошенный на пол узелок в линялом платке, чтобы показать его Витеку. – Еду, барчук, к сестре в город. Страшно ехать, покидать, верно, барчук? Витек молчал, не отрывая взгляда от неподвижных глаз архиепископа. – Вы не желаете со мной разговаривать? – Желаю. – Надо разговаривать. Люди в этом нуждаются, и я нуждаюсь. Знаешь, барчук, я кое-кого сильно обидел. Поэтому должен говорить. Только всего не скажу. Страшно обидел женщину, может, собственную сестру. – Вы же и едете к сестре. – Да нет. Я еду не к сестре. В Варшаву еду, в самую Варшаву. Может, буду добиваться справедливости. Но страшно ехать; страшно покидать, верно? – Я тоже поеду куда глаза глядят. – Вы – нет. Вы здесь останетесь. И никогда никуда не поедете. – Кто вам это сказал? – Никто, я сам все знаю. – А что меня ждет впереди? Незнакомец лукаво усмехнулся, вытирая рукой мокрый нос. – Может, и знаю, да не скажу. Лучше ничего не знать. Он встал с колен, резко встряхнул узелок, а потом приложил к нему ухо, словно вняв пробудившемуся там голосу. Поезд грохотал в решетке старого моста. Внизу засветилась медлительная река, полная неба и облаков. – Я бы дал вам что-нибудь на дорогу. Да у меня ничего нет. – Все равно не скажу. Вам наверняка не скажу. – Может, что-то плохое? – Зачем спрашивать? Вы, барчук, молоды, здоровы, у вас все впереди. Я соврал, барчук. Еду не в Варшаву. В Америку еду, в самую что ни на есть Америку. – В Америку? За океан? Как вы туда доберетесь? Незнакомец снова плутовато заулыбался, наморщив лицо в темных пятнах, словно закопченное. – Доберусь, барчук. Я уже раз там побывал. – А зачем возвращались? – Вернулся, чтобы обидеть. А теперь, проклятый всеми, поеду назад, в Америку, самую что ни на есть- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (75) »
Последние комментарии
12 часов 17 минут назад
14 часов 50 минут назад
15 часов 19 минут назад
15 часов 25 минут назад
9 часов 41 минут назад
18 часов 28 минут назад