Четвертый разворот [Петр Васильевич Кириченко] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (143) »
Родители, как всякие родители, обрадовались приезду сына, тем более — единственного. Отец, высокий, крепкий еще старик, обнял за шею, похлопал по плечу; мать припала к груди, всплакнула. Обнимая и успокаивая мать, Павел Спиридонович подумал, что она постарела за последние годы, стала вроде бы меньше ростом. И впервые он ощутил какую-то вину перед родителями. Кольнула мысль, что редко он приезжает. Вошли в дом, где, несмотря на довольно жаркий день, держалась прохлада. От стен, очевидно недавно побеленных, пахло мелом. В комнатах все было привычно, знакомо: так же стоял стол, покрытый цветастой скатертью, массивный буфет, за стеклом которого весело блестели чашки и стаканы. На полу лежали все те же дорожки; и Павел Спиридонович, осматриваясь, глядя на отца и мать, растроганно улыбался, он вдруг почувствовал, что жил здесь всегда, никуда не уезжал, да и не собирался. Мать хотела было заплакать еще раз, шмыгнула носом и вытерла ладонью покрасневшие глаза. — Сыночек ты мой! — сказала горестно и замолчала. — Ну вот! — посмеялся над нею отец и напомнил, что надо бы собрать чего-нибудь на стол, потому что сын с дороги и, наверное, проголодался. Мать сразу же ушла на веранду и занялась там приготовлением, а они с отцом сидели в комнате. — Ну, рассказывай, — попросил отец и, видать, от волнения стал сам говорить: о письме, которого они с матерью давно ждали, о новом почтальоне, о соседях. Он, всегда спокойный, даже несколько медлительный, теперь рассказывал торопливо, сбивчиво и обо всем сразу; казалось, он только и ждал сына, чтобы выговориться. Глаза его с годами стали белесыми, вроде бы размытыми, и Павел Спиридонович, подумав об этом, встал, подошел к отцу и приобнял легонько за плечи. — Отец, отец! — сказал он, и тот замолчал на время, притих, а после снова заговорил о письме, о саде и, кивнув в сторону огорода, посетовал, что яблоки падают без времени. — Там дальше фунтовка стоит, — говорил он радостным голосом, — те тоже падают... И вот эта не совсем уместная радость расстроила Павла Спиридоновича; пришла в голову мысль о том, что родители уже старые и скоро умрут и останется он один; смутно подумалось о детях — какими они будут, когда вырастут?.. А ведь он тоже скоро состарится: время летит быстро. Хотя теперь, когда он здоров и полон сил, не верится, что у него, так же как у отца, мелко задрожат руки... Думать об этом было тяжело и не хотелось. Обедали на веранде за большим столом. К удивлению Павла Спиридоновича, родители не спрашивали, отчего же он приехал один: или сами рассудили, что нет такой возможности, а быть может, уже отчаялись увидеть невестку и внуков. Павел Спиридонович говорил о заводе, о том, что его там ценят, уважают. Родители слушали, дружно кивали и, возможно, не все понимали, но с них было довольно и того, что сын приехал и что он чуть ли не самый главный человек на заводе. А отец, не чуждый технике, потому что всю жизнь проездил на паровозе, понимающе кивал я приговаривал: «Известное дело!» Зашел разговор о том, как быстро летит время; сосчитали — и оказалось, уехал Павел Спиридонович из поселка почти двадцать лет назад. — Ой, сыночек, даже не верится, — вздохнув, сказала мать. — Вроде бы совсем недавно на квартире жили. Помнишь, у кинотеатра?.. А теперь в своем дому третий десяток. — Глаза ее снова заслезились, и она вытерла их фартуком. — Ты хоть подольше побудешь? — Та не, мама, долго не получится, — ответил Павел Спиридонович виноватым голосом. — Работы много, план большой... — А то так! Работа, она для нас всегда основное, — поддержал отец, крякнул и, взглянув на сына, отчего-то смутился. — Потому что... Да!.. И замолк. Стало неловко, и Павел Спиридонович тяжело вздохнул: если бы кто знал, как ему надоело врать родителям и прикидываться, что все хорошо: хотелось говорить легко и весело, рассказывать о своей жизни так, как оно есть на самом деле, но отчего-то язык не поворачивался. «Или все привыкли врать? — мысленно спрашивал он себя. — А может, это только я?.. Ведь это мои родители, а говорю с ними, как с чужими людьми...» Павел Спиридонович злился на себя, но когда снова заговорили и он стал рассказывать о жене, о детях, то говорил только о подготовке к школе, об учебниках. Ему было стыдно, казалось, родители видят, что он обманывает, но остановиться и сказать что-нибудь другое он не мог.
На другой день Павел Спиридонович решил
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (143) »
Последние комментарии
10 минут 55 секунд назад
31 минут 38 секунд назад
1 час 25 минут назад
4 часов 24 минут назад
4 часов 25 минут назад
4 часов 33 минут назад