Маленькая радость [Реймонд Карвер] (fb2) читать постранично

Реймонд Карвер Маленькая радость

В субботу вечером она поехала в пекарню в тор­говом центре. Пролистав папку с фотография­ми тортов, она заказала шоколадный, который больше всего нравился ее ребенку. Торт украшали ко­смический корабль, пусковая площадка в окружении звезд и планета из красной глазури, с другой сторо­ны. Его имя, Скотти, будет написано зелеными бук­вами чуть ниже планеты. Кондитер, пожилой дядька с толстой шеей, выслушал, не говоря ни слова, ее со­общение о том, что ее сыну в следующий понедель­ник исполняется восемь. На нем был белый фартук, похожий больше на спецовку. Тесемки врезались ему в подмышки, переплетались у него за спиной и завя­заны были спереди, на его мощной талии. Он выти­рал руки о фартук и слушал ее. Он продолжал рассма­тривать фотографии и не перебивал. Дал ей возмож­ность сказать все, что нужно. Он только что пришел на работу — на всю ночь — и совсем не спешил.

Она назвала ему свое имя, Энн Вайс, и телефон. Торт будет готов к утру понедельника, с пылу с жа­ру, и до праздника, который решено устроить ближе к вечеру, будет еще полно времени. Конди­тер был не слишком приветлив. Они не любезни­чали, исключительно деловой разговор и только необходимая информация. Он заставил ее почув­ствовать какую-то неловкость, и ей это было не­приятно. Когда он склонился над прилавком с ка­рандашом в руках, она изучала его довольно гру­бое лицо, пытаясь понять, есть ли в жизни этого человека что-нибудь еще кроме пекарни. Она бы­ла матерью, ей было тридцать три года, и ей каза­лось, что у каждого, тем более у человека его воз­раста, — а кондитер годился ей в отцы, — должны быть дети, которым тоже когда-то наверняка уст­раивали дни рождения с тортами. Это должно бы­ло бы как-то их сблизить, казалось ей. Но тот го­ворил с ней сухо — вежливо, но сухо. И она оста­вила попытки превозмочь этот официальный тон. Она посмотрела в глубину пекарни: там стоял массивный деревянный стол, на краю которого сложены стопкой алюминиевые противни, а ря­дом со столом — металлический контейнер с фор­мами. И чуть поодаль — огромная печь. По радио играла музыка «кантри».

Кондитер закончил печатать бланк заказа и за­крыл папку. Он посмотрел на Энн и сказал:

— В понедельник утром.

Она поблагодарила его и поехала домой.

В понедельник утром именинник вместе со своим одноклассником шел в школу. Они передавали друг другу пакет с чипсами, и именинник пытался выве­дать у приятеля, что тот подарит ему на день рождения. На перекрестке именинник сошел с тротуара, не посмотрев по сторонам, его тут же сбила машина. Он упал на бок, голова в канаве, ноги на мостовой. Глаза мальчика были закрыты, но ноги его судорож­но двигались взад-вперед, словно он пытался через что-то перелезть. Его друг бросил чипсы и закричал. Машина отъехала примерно футов на сто и остано­вилась посреди дороги. Мужчина за рулем оглянул­ся, выжидая. Он увидел, что мальчик неуверенно встал на ноги. Его слегка покачивало, будто пьяного, но он был цел. Водитель прибавил газу и уехал.

Именинник не плакал, но и говорить он не мог. Друг спросил: ну и как ему, когда сбила машина, на что это похоже? Но он ничего не ответил. Он пошел домой, а друг в школу. Но уже дома, рассказывая о происшествии матери — та сидела рядом с ним, дер­жала его за руки и спрашивала: «Скотти, солнышко, ты уверен, что у тебя ничего не болит?» (и думала, что все равно нужно вызвать врача), — именинник вдруг откинулся на спинку дивана, закрыл глаза и об­мяк. Разбудить его ей не удалось, и тогда она броси­лась к телефону и позвонила мужу на работу. Ховард сказал ей, чтобы она сохраняла спокойствие, — глав­ное спокойствие, — вызвал скорую, и сам поехал в больницу.

Праздник, конечно, отменили. Ребенок остался в больнице с легким сотрясением мозга и в состоя­нии шока. Его вырвало, и в легкие попала жид­кость, которую обязательно нужно было откачать в тот же день. Теперь казалось, что он очень креп­ко спит — но это не кома, подчеркнул доктор Фрэн­сис, увидев тревогу в глазах родителей, не кома. В одиннадцать вечера, когда мальчик, казалось, просто отдыхал от рентгена и всяких исследова­ний и дело было только за тем, чтобы он проснулся, Ховард уехал из больницы. Они с Энн находи­лись там с полудня, и он отправился домой при­нять душ и переодеться.

— Я вернусь через час, — сказал он.

— Хорошо, — она кивнула. — Я тут побуду.

Он поцеловал ее в лоб, они пожали друг другу ру­ки. Она сидела на стуле возле кровати и смотрела на сына. Ждала: вот сейчас он проснется, и все станет хорошо. И тогда можно будет расслабиться.

Ховард ехал домой. Он поймал себя на том, что несется по мокрым темным улицам на огромной скорости, и притормозил. До этого момента его жизнь шла гладко, и все в ней его радовало — кол­ледж, женитьба, еще год в колледже, чтобы полу­чить степень, это важно для бизнеса, раннее парт­нерство с инвестиционной компанией. Отцовство. Он был счастлив и, до сегодняшнего дня, удачлив — он и сам это