Карл Маркс — сатанист [Георгий Марченко] (fb2) читать постранично, страница - 2

Марксу было известно, каким образом люди могут братски возлюбить друг друга Это и есть христианство. Он продолжает: «Таким образом, сочетание со Христом внутренне возвышает, утешает в страданиях, успокаивает и дает сердце, открытое человеческой любви, всему великому, благородному не из-за честолюбия, не из стремления к славе, а только ради Христа».⁴

Приблизительно в то же самое время он пишет в своем сочинении «Размышления юноши при выборе профессии»: «Сама религия учит нас, что тот Идеал, к которому все стремятся, пожертвовал Собой для человечества, и кто осмелится отрицать подобные изречения? Если мы избрали профессию, в которой больше всего можем работать для человечества, то мы не согнемся под тяжестью ее, потому что это — жертвы для всех».⁵

Никакое обращение и отпадение не меняет человека на сто процентов. Иногда при таком перевороте мышления прежние верования или неверие продолжают оставаться в человеке, нестертыми в его уме, но лишь отодвинутыми в подсознание.

Застарелый «комплекс Христа» (если можно так сказать) проявляется в сочинениях Маркса долгое время и после того, как он стал воинствующим борцом против религии. Даже в таком сложном произведении по политэкономии как «Капитал», в котором размышлениям о религии уделено мало внимания, уже вполне атеистически настроенный Маркс писал, совершенно вне связи с контекстом: «Христианство с его культом абстрактного человека, особенно в своем буржуазном развитии — протестантизме, деизме и т. п.— является наиболее адекватной формой религии».⁶

Не будем забывать, что Маркс некогда был верующим христианином.

Когда он окончил гимназию, в его характеристике под рубрикой «Религиозные познания» было записано «Его знания христианского вероучения и нравоучения довольно ясны и обоснованы, и он до известной степени знает историю христианской Церкви».⁷

Вскоре после получения этого аттестата в его жизни происходит нечто таинственное. Еще задолго до того, как Моисей Гесс в 1841 году привел его к социалистическим убеждениям, Маркс стал глубоко и страстно антирелигиозным человеком. Этот образ стал проявляться в нем еще в его студенческие годы. В одном из своих стихотворений он писал: «Я жажду отомстить Тому, Кто правит свыше». Значит, он был убежден, что Правящий свыше существует. Он спорил с Ним, хотя Бог не причинил ему никакого зла. Маркс был из сравнительно состоятельной семьи. В детстве он не голодал, а в студенческие годы ему жилось гораздо лучше, чем многим его товарищам. Чем же была вызвана эта лютая ненависть к Богу?

Личные мотивы нам неизвестны. Не был ли Маркс в этом вызывающем заявлении всего лишь рупором кого-то другого? В том возрасте, когда любой нормальный юноша увлечен прекрасными мечтами о делании добра другим и подготовкой к избранной профессии, у него вырываются такие строки (в стихотворении «Заклинание впавшего в отчаяние»):

Слова «я воздвигну себе престол» и признание, что от сидящего на престоле будут исходить только страх и агония, напоминают мне гордую похвальбу Люцифера «Взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой» (Исайя, 14, 13).

Зачем Марксу понадобился такой престол? Ответ находим в малоизвестной драме, написанной Марксом также в его студенческие годы. Драма называется «Оуланем». Для объяснения этого названия необходимо некоторое отступление.

Существует церковь сатанистов. Одним из ее ритуалов является «Черная месса», которую жрец совершает в полночь. Бурые свечи вставлены в опрокинутые подсвечники. Жрец — в богато разукрашенных ризах, одетых наизнанку. Все, что предписано молитвенником, он читает от конца к началу. Святые имена Бога. Иисуса, Марии — читаются наоборот. Распятие вешается вниз головой или попирается ногами. Тело обнаженной женщины служит алтарем. Освященная облатка, украденная в какой-нибудь церкви, снабжена надписью «сатана» и употребляется для издевательского «причастия». Во время «Черной мессы» сжигается Библия Все присутствующие обещают совершить все семь смертных грехов, перечисленных в католическом катехизисе, и никогда не делать никаких добрых дел. Затем