Сны накануне лета (СИ) [Гайя-А] (fb2) читать постранично, страница - 50

ты тут, король Горы, а бедный Фили там - Под Горой!

И, хохотнув тихонько, чтобы не нарушить послеобеденный сон Ори, Рути и детей в палатке, они осушили свои кружки до дна.

Майский ветер нес над Сосновым Плато ароматы смолы и солнца.

…

- Посмотри, какие звезды! Я таких не видал нигде. Кажется, они на тебя рухнут вместе с небом. Яркие и близкие. И ты заметила, как же здесь быстро темнеет. Только разгорелся закат, и ночь сразу. Как бархатом черным накрыло. А пахнет как! Я буду скучать по морю.

- Поцелуй меня…

- Слышишь? Это соловей. Поет и поет, ты послушай только!

- Кили, поцелуй еще…

- Погоди, дай наслушаться. Ах, какой дивный нынче воздух. Его можно по кубкам в Чертогах разливать… но эти звезды – это!..

- К хренам драконьим звезды, Кили, люби же меня! сейчас!

Закатанные штаны, мокрый подол подобранной юбки, теплая волна, накатывающая на берег. Переплетенные пальцы, его, грубоватые и намозоленные, ее тонкие, чувствительные. Распущенные по плечам волосы, мешаются и путаются: черные и рыжие. В темноте не прочитать, но едва можно углядеть мелькание татуировок на синдарине и кхуздуле.

Женщина отплевывается от песка и смеется, мужчина догоняет ее и опрокидывает ловкой подсечкой, ловя у самой поверхности земли. Единство и привычка, знание друг друга сквозят в движениях этой странной пары. Они не могут причинить друг другу боли и неудобства. Они – единое целое.

- Позволь мне…

- Я весь в песке, душа моя. Пойдем в море?

- Ты и так солененький. Кили, ты меня… - но он затыкает ее поцелуем, глубоким, страстным и нежным одновременно.

- Люблю, - хрипло говорит он, вытягивая из-под себя ее сбившуюся юбку, - люблю. Ты – моя жизнь и смерть. Ты – мое бессмертие. Неужели сомневаешься?

Больше всего на свете Тауриэль хочется сказать что-то, что он еще не слышал от нее. Таких слов много, но ни одно не выразит и десятой доли истины. Что сказать? Где правда? Годы – вечность, годы – мгновение. «Кили, я люблю тебя. Люблю твой народ. Люблю твое тело, твою невозможную гномью красоту, твои умелые руки, способные починить что угодно, в том числе – разбитое сердце. Кили, не нужны мне никакие звезды. И пусть потопнет в море Валинор. И пусть Лес будет дрожать еще лет сто при звуках твоего имени. Ах, какую лихую песню ты исполнил на столе владыки Трандуила… Кили, хочу тебя бесконечно, тебя в себе, тебя – и тебя лишь одного. Кили, дай мне ребенка, я готова, я давно хочу, и теперь пора, сегодня, сейчас, сию минуту. Дай, но вслух я не могу, я стесняюсь…».

Кили читает и чувствует ее легко. Снисходительно усмехается. Щекочет ее лицо своей шелковистой бородой, дразнит тело поцелуями, находит пальцами сладкое местечко между ног, и ласкает ее уверенно и умело. Доводя до умопомрачения, до спазмов, до тонкой струйки вязкой влаги на своих пальцах, но этого мало.

- Пожалуйста, ты мне нужен, - тихонько шепчет Тауриэль, а он дразнит ее, не входя и не отдаляясь. Но потом, конечно, сам не выдерживает пытки, сливается с ней, сладко постанывая и шепча ей в ухо и закусывая его острый кончик, всевозможные глупости, наивные, пошлые, трогательные. Шепчет, и замолкает лишь после того, как, задохнувшись, содрогается, отдаваясь ей полностью.

Лежать потом вместе на берегу ночного моря. Все еще быть одним целым. Приветствовать новое начало. Смотреть друг на друга, на небо, на горизонт, где в украшенных дворцах, говорят, празднуют вечную жизнь те, кому не по нраву здешняя. Ничуть им не завидовать. Любить друг друга снова. За руку бежать в море, целоваться, смеяться…

- Спи, моя хорошая, - шепчет он, накрывая ее одеялом и ложась рядом, - завтра будем собирать ракушек для наших. Вот они удивятся. Привезем перламутра. Надо еще соленой воды набрать для Ори, ей полезно дышать паром… спи, маленькая.

- Морские звезды… - засыпая, шепчет, напоминая.

- Да, обязательно, звездочка моя. И пусть тебе снятся хорошие сны. Я увижу их с тобой.

А жизнь продолжается – наяву.