Цветы и камни (СИ) [Гайя-А] (fb2) читать постранично, страница - 2

выросло почти в два раза с момента основания. Несомненно, Трандуил с умом тратил свои средства. Кто знает, может, ввел налоги для своих подданных. С него станется…

Тауриэль выглянула из-за занавеси. Посольство Ривендела пока что было представлено двумя небольшими домиками, соединенными вместе, но и десятой доли величия соседей не имело. Разве что было гуще заселено. Тауриэль, например, делила спальню с пятью соседками. Да и спальней, строго говоря, помещение не являлось: наверняка, сотни лет назад это был обеденный зал какого-нибудь аристократишки из людей. Простор, конечно, был, а вот отделка подкачала: из каждой щели дуло, в углах обосновались наглые крысы, а плесень на стенах не сдавалась даже перед ежедневной уборкой, и проступала на гобеленах, призванных скрыть убогость обстановки.

Нищета, что ни говори, как ее ни прячь. Эльфы умеют пустить пыль в глаза. Но больше глаза чужаков. Все-таки это так низко — жаловаться на неудобства. Потерпи лет пятьдесят. Потерпи еще пятьдесят. Пересиди — может, все это перестанет иметь для тебя значение.

Тауриэль не считала себя правильной эльфийкой.

— Если мы наладим торговлю шелком, как говорят, — завела разговор ее соседка — Глитиэль из Ривендела, — представляешь, кто будет этот шелк носить?

«Начинается», подготовилась Тауриэль.

— Но никто же не будет покупать готовое платье, — вторила ей из угла другая — Таривен? Оривен? Как ее там…

— Хотела бы я посмотреть на человеческую женщину, которая могла бы носить эту ткань.

— Хотела бы я посмотреть на гномью женщину! — выдала еще одна, и все трое мило заулыбались, хихикая. Если они не говорили о себе, эльфийских юношах и сплетнях высокородных нолдор и синда, мишенями для их насмешек становились все прочие жители Средиземья.

Тауриэль в беседах их принимала участие редко. Изгоем она не была, девушки были ей ровесницы, но так уж сложилось, что положение ее было навеки определено в неписанной иерархии эльфиек: молчаливая изгнанница, страдающая от потерянной любви. Запретной любви — и это делало ее неприкосновенной особой, чувствам которой нужно умиляться, и облекать едва ли не в форму поучительной притчи. Тауриэль, вероятно, должна была служить теперь в своем народе предупреждением остальным: смотрите, эльфийки и эльфы, и берегитесь того, что сделает вас похожими на нее.

То есть, вспоминали о Тауриэль тогда, когда пели песни о Берене и Лютиэнь, или ахали над диковинкой, вроде рассказов о полуэльфах, рыцарских победах человеческих мужчин, или отравившихся вместе возлюбленных. Собрание древних сказаний в спальне посланниц Ривендела было зачитано наизусть.

Меньше всего Тауриэль чувствовала себя героиней сказания. И совсем не хотела делиться ни одним из переживаний и воспоминаний ни с кем из «подруг». Зачем? Чтобы они жалели ее, лакомясь мармеладом и распевая свои слащавые песенки? Зачем бередить раны души, которые никак не хотят заживать?

Нет, она не видела в этом никакого очарования и прелести. Она не забыла и не отпустила ничего из прошлого. Пять прошедших лет с расставания с Кили мало что изменили в ее жизни. С одной стороны, она побывала в Ривенделе, обжилась там — насколько это было возможно. С другой стороны, она до сих пор не могла определиться со своим сердцем, и отчаянно завидовала маложивущим человеческим женщинам.

Как они умели это — за считанные минуты найти правильный ответ? А потом еще и передумать. А потом снова передумать. Менять чувства, как те самые шелковые платья. Может быть, они так мало ценили эти чувства? Может быть, это с эльфийками что-то не так? Или только она, Тауриэль, никогда не поймет в самой себе ничего?

Но вдали от Кили сердце вновь покрывалось ледяной коркой безразличия, мир становился безнадежно серым и скучным, ничуть не отличавшимся от того, что окружал в Лихолесье на протяжении всей ее жизни. Одно лишь появилось: болящая пустота на месте однажды испытанного чувства.

Подруги не поймут. Никто не поймет. Чтобы понять, нужно почувствовать. Хотя бы раз.

И, когда ей предложили отправиться в Дейл, и обменять тайну шелковой материи на «немножко сокровищ Горы» — то есть, стать торговкой шелком, выражаясь менее поэтично, Тауриэль согласилась, не раздумывая.

***

Было в Дейле одно чудное местечко — посреди еще не восстановленных домов и бесконечных строительных лесов — которое посещали многие чужестранцы. Называлось оно «Тупичок Фаи». Предприимчивая госпожа Фая, вдова с коммерческой жилкой, одной из первых смекнула, как выгодно дружить с гномами, и в ее постоялый двор всегда выстраивалась очередь.

Особых удобств она предоставить не могла, но крепкие ворота, высокий забор, конюшня и трактир привлекали