Очень недолгая сенсация [Алан Александр Милн] (fb2) читать постранично, страница - 2

французского графа, а потом выясняется, что он вовсе не граф и что ты за него вовсе не вышла, и все, что от него остается, так это то, что он, вне всяких сомнений, (о, вне всяких сомнений!) француз. Но никто не станет писать о тебе в газетах из-за подобной ошибки. Разве не так, тетя Кэролайн?

— Дорогая, — сказала тетя Кэролайн, — это не все.

— Все что?

— Это не та тема, которую мне хотелось бы обсуждать с сестрой; и не та, которую мне хотелось бы обсуждать с шестнадцатилетней девушкой. Мои методы воспитания, возможно, старомодны, Дженни, но, используя старомодное выражение, я хочу вырастить тебя настоящей леди. А теперь поговорим о чем-нибудь другом.

— А тетя Джейн выросла настоящей леди?

— Тетя Джейн, — гордо сказала Кэролайн, — всегда была и остается леди, что бы она ни делала. Она из рода Уинделлов.

Так случилось, что Дженни тоже была из рода Уинделлов, и поэтому тоже оставалась бы леди, что бы она ни делала, даже если бы позволила себе все то, что тетя Джейн, чем бы это ни оказалось, тогда почему же…

— Позвони в колокольчик, пожалуйста, и давай будем пить чай. Кажется, у тебя спустилась петля на чулке. Дай я взгляну. Да. Тебе лучше пойти и сменить чулки, а потом поднимешь петлю.

Таким образом, Дженни и ее ближайшей подруге Нэнси оставалось гадать (над коробкой шоколадных конфет), что же такое делает тетя Джейн. Дженни склонялась к тому, что она нюхает кокаин во Все Большем Количестве. Нэнси же считала, что она играет на арфе обнаженной перед Всеми Короноваными Особами Европы. Но вскоре они заговорили о чем-то другом.

И теперь, два года спустя, тетя Джейн оказалась в гостиной Обурн-Лоджа, а Дженни так и не знала, что она делала.

III

Первой мыслью Дженни было «Потрясающе!» — затем она с раскаянием произнесла: «Ой, бедная тетя Джейн!» — а затем, будучи здравомыслящей девушкой, она подумала, что, если все правда — все, что говорят про нее, — может быть, вовсе неплохо, что тетя Джейн умерла, вместо того чтобы и дальше нюхать во все большем количестве кокаин и играть на арфе перед Всеми Короноваными Особами и, может быть даже, перед Президентами, совершенно обнаженной. И Дженни подумала, ведь ни одно из этих занятий нельзя назвать хорошим — когда суешь что-то в нос, то тебя тошнит, а показываться на людях без одежды неловко, — особенно, если Президенты похожи на свои фотографии в газетах. Так что тетя Джейн, должно быть, даже рада, что все уже кончилось. И, чувствуя волнение, она поглядела на пол, нет ли там шифрованных посланий от главарей какой-нибудь Главной Преступной Организации Европы. Потому что, если…

Но посланий не было. Хуже того (другой сказал бы, к счастью), не было никаких свидетельств какого-либо преступления. Высокий каблук тети Джейн скользнул по паркетному полу, она упала и с силой ударилась головой о старинный медный стопор для двери. Обвинять было некого.

Следующей мыслью Дженни было поднять дверной стопор и поставить его на привычное место на рояле. Стопор, который тетя Кэролайн когда-то привезла из Уитстабла, представлял собой фрагмент замка Конуэй и, хотя не отличался особой красотой, все же имел достаточное сходство с оригиналом, чтобы служить скорее украшением, чем полезной вещью, и в этом качестве имел право стоять на рояле, где его удобно было рассматривать, в то время как на полу его пришлось бы рассматривать лежа. Итак, Дженни подняла стопор, но, заметив, что он запачкан, не сразу поставила его на место между дедом-Генералом и лордом Робертсом^[4] (под началом которого дед одно время служил), а тщательно вытерла вынутым из кармана носовым платком. Затем, поскольку платок тоже оказался запачкан, она слегка поморщилась и бросила его пока на кресло, раздумывая, что надо сделать дальше.

Но времени на раздумья не было. Снизу послышался звук открываемой двери, затем голоса на лестнице, и вдруг Дженни Уинделл с ужасом поняла, и от этого ее бросило в жар и в холод, она покраснела и побледнела, сердце жарко ударило в самое горло и затем ледяным комком ухнуло вниз, — поняла, что ее вообще не должно было здесь быть, что она тоже полгода назад уехала из Обурн-Лоджа навсегда.

ГЛАВА ВТОРАЯ ПРОИСХОЖДЕНИЕ ДЖЕННИ

I

Генерал сэр Оливер Уинделл, кавалер Ордена Бани 2-й степени, и так далее, был слишком добрым викторианцем, чтобы пережить свою королеву. Поэтому он умер в марте 1901-го, к некоторому облегчению военного министерства (которое не могло сбыть его с рук в течение всей Бурской войны) и к большому облегчению троих его детей. Такое отношение было вполне в духе самого Генерала, который всегда резко осуждал весь этот проклятый сентиментальный вздор.

Его старшая дочь, испытавшая, по-видимому, наибольшее облегчение, звалась Кэролайн. Ей исполнилось двадцать семь лет, и последние четыре года она была хозяйкой Обурн-Лоджа, таким образом наслаждаясь не только