Бутон [Марина и Сергей Дяченко] (fb2) читать постранично, страница - 4

четыре года; год назад художник отпраздновал, наконец, новоселье, несколько месяцев счастливо прожил в доме своей мечты и умер от инфаркта. Нынешний продавец был его сыном, молодым человеком лет двадцати с небольшим, одетым стильно, но неряшливо, с очень узкими - ненормально узкими, как по мне, - зрачками.

Первым делом я выяснил юридическую сторону вопроса. Подтвердилось, что сынишка действительно является единственным наследником папаши; рано утром в субботу двадцать седьмого октября мы вместе - на его машине - двинулись оценивать особняк.

Ехать пришлось полтора часа. Я мысленно отметил в графе “Расстояние”: “далеко”. Будущий клиент мой нервничал за рулем, вслух костерил неправильных, с его точки зрения, водителей, не потрудившихся уступить ему дорогу, рывками бросал машину то вправо, то влево, без надобности нарушал правила и резко тормозил, - короче, когда мы добрались до полосатого шлагбаума искомого дачного кооператива, нервы мои, на работе обычно подобные наполненным парусам, опасно напряглись.

Шлагбаум был поднят и, кажется, навеки. За разбитым окошком будки человеческого присутствия не наблюдалось. Я вздохнул и мысленно отметил в графе “Охрана”: “предполагается”.

Мы въехали на территорию кооператива. Справа потянулась длинная и узкая полоса воды - не то залив, не то чей-то приток, не то просто краешек болота. Я вспомнил, что клиент мой упоминал какой-то “пляж”; наверное, это не здесь, успокоил я себя.

Кооператив был странный - одна длинная улица. Недостроенные дачитаких было большинство - чередовались с низенькими, по окна вросшими в землю сельскими домишками. Разбитые окна, просевшие крыши, сорняки, встретившие осень на гордой отметке “два метра ростом”, - по всей видимости, здесь много лет не ступала нога человека.

“Опель” трясло на ухабах.

- Соседи тут живут? - спросил я клиента.

Тот пожал плечом:

- А надо?

Я удивился и ничего не сказал. В графе “Подъездная дорога” мысленно отметил: “плохая”.

Предназначенный к продаже дом виден был издали. Красная черепица, башенки, флюгера, кованая решетка балконов - художник был не дурак пожить, при виде дома я испытал к нему, покойнику, почти зависть. Нервная дорога, пустыри и ухабы вокруг - все это вдруг потеряло важность, вернее, наполнилось другим смыслом: передо мной был не дорогущий дом у черта на куличках, а удаленный от суеты замок, место уединения, окруженное дикой природой…

Пока клиент загонял машину в гараж, я стоял посреди широкого двора, дышал запахом листьев, устилавших стилизованные под старину каменные плиты, смотрел на флюгера и пытался - хотя бы приблизительно - прикинуть возможную цену всего этого великолепия. Ох, это будет венец моей риэлтерской карьеры, однако и покупателя найти будет непросто, уж больно кругленькая сумма вырисовывается…

Посреди двора имелась неправильной формы клумба с огромным камнем в центре. Это откуда же пришлось везти такую глыбу?

- Это что? - спросил я клиента.

- Это фонтан, - отозвался тот будто нехотя. - Работает от насоса…

- Можно включить?

- А зачем?

Он раздражал меня, угрюмый и бестолковый продавец сокровища.

- Мы ведь привезем сюда покупателя, - сказал я терпеливо. - Фонтан стоит денег, и не маленьких.

Клиент снова пожал плечами. Поднялся на широкое крыльцо с двумя мраморными псами по бокам; в руке его позванивала связка огромных сейфовых ключей - вроде того, что открывал железную дверь у меня в квартире, но побольше.

Когда ключ скрежетнул в замке, я почему-то разволновался. Слишком нравился мне этот дом. Слишком хотелось, чтобы то, что внутри, не обмануло ожидания. Клиент открыл тяжелую дверь и шагнул внутрь; я, почти против воли, удержался.

Хотелось продлить удовольствие.

И - почему-то - возникло беспокойство. Возникло и исчезло, как тень пролетевшей птицы.

- Ну идите, - глухо донеслось из дома. - Тут, конечно, бардак…

Я вошел. И с первого взгляда понял, что дом не обманул меня. Мебели почти не было, зато был большой камин с кованой решеткой, стены из ноздреватого кирпича и несколько картин маслом на больших картонках.

- Не боитесь, что украдут? - спросил я, задерживая взгляд на картинах.

Я знал, что мой спутник пожмет плечами, и не ошибся в своих ожиданиях.

- Пока не украли, - равнодушно сказал клиент. - Это отцу дарили… Они ни хрена не стоят.

Я двинулся вверх по узкой витой лесенке, на втором витке остановился и посмотрел вниз. Клиент зачем-то снимал со стены ближайшую картину; я ничего не понимаю в живописи, и несколько помидоров на голубом столе ничего не сказали ни сердцу моему, ни рассудку. Я собрался было подниматься дальше, когда клиент, пыхтя, развернул картонку обратной стороной ко мне.

Я вцепился в узкие перила, еще не понимая, откуда страх, но кровь уже рванула от лица, щеки онемели, а ладони прилипли к железу. На обратной стороне картонки была нарисована старая женщина. Очень старая. И очень знакомая. Та, что продала мне когда-то цветочную луковицу.