Рыбка в клетке [Лина Луисаф] (fb2) читать постранично, страница - 78

– Мне были нужны доказательства. Значит так, теперь мое время ставить условия: ты прекратишь свое существование в “Золотой Рыбке” – либо удалишься сам, либо я представлю запись нашего с тобой разговора, и тебя удалит администрация. Пойми, я делаю это потому, что не хочу, чтобы кто-то пострадал из-за твоих действий. Неси свою истину как-то иначе.

– Знаешь, почему я уделял тебе больше времени, чем остальным?

Я уже не хочу знать ответ.

– Потому что видел в тебе себя три года назад: такая же пустая, бессмысленная и никчемная. Мои уроки должны были помочь тебе прозреть, стать сильнее, но ты ничего из них не извлекла. Такая же трусливая, как остальные игроки, – я молчу, и он продолжает. – Хорошо, Кащей Бессмертный прекратит свое существование. Еще увидимся, рыбка.

Он встает, и момент, когда его тело поднимается из-за кресла, кажется мне бесконечным. Когда эскалатор увозит его вниз, из соседнего стола поднимается Sамаритянин и садится на место Сергея.

– Надо бы все-таки сообщить в полицию: он же чуть ли не прямым текстом угрожал.

– Это было пожелание скорой встречи. Ты записал?

– Да, – он приподнимает телефон, – сделаю пару копий на всякий случай, потом скину тебе. И все-таки я бы сообщил.

– Проследишь, чтобы он удалил свою страницу, ладно?

– Хорошо.

– И спасибо за помощь. Без тебя бы я не справилась.

Он усмехается, немного неловко, и, кажется, даже краснеет, когда я признательно целую его в щеку. За его тощей спиной я и близко не чувствовала себя в безопасности, но не будь даже такой поддержки, я бы не сумела встретиться с Сергеем лицом к лицу.

По дороге домой я присматриваю самый огромный торт, который только есть на витрине. Скорее всего, он обойдется Пашке в четверть его месячного дохода, но что-то мне подсказывает, что он с радостью расстанется с этой суммой, чтобы «загладить вину». Мне немного совестно от того, что я его так использую, но если я не потребую компенсации, этот чудик будет до конца чувствовать себя виноватым.

Сколько дел впереди… Нужно проверить обновления, списаться с Майей, просмотреть выполненные желания. Обязательно навестить Егор Тихоныча, – а иначе кого он будет унижать? Привести, наконец, в порядок, все дела и обязательно, обязательно обновить резюме и начать поиски новой работы. Надо научиться жить, уловить ритм, перестать себя занижать и осознать, что можно чего-то добиться, если поставить себе такую цель. Что там говорил Сергей? Пустая, бессмысленная и никчемная? Возможно, нет, не возможно – такая и есть. Самое время начать это менять. Начну, пожалуй, с себя.

Эпилог

Я замечаю его, когда выхожу с собеседования – типа с большим животом и маленькой головой. Охотничья собака внутри меня делает стойку, и я срываюсь с места. Он меня не замечает – пока. Неспешно переставляет свои колонны по переходу, двигаясь в мою сторону. Мечтательно улыбаясь, чуть заметно покачивает неизменной газетой. Не делает ничего подозрительного, но специально замираю на месте, жду, когда поравняется со мной.

А все к этому и стремится. Переходит улицу, ставит ногу на бордюр в тот самый момент, когда загорается красный. Застывает в нерешительности, решая, куда двинуться дальше – и идет прямо ко мне. Все внутри меня делает пируэт, я готова подпрыгнуть от радости, потому что в какой-то момент наши роли кардинально поменялись. Сначала он охотился за мной, теперь я – за ним, и я готова проглотить собственную голову, если его упущу. Я заставлю его дать объяснения, неважно, что мне придется для этого сделать: схватить его за руку, повиснуть на шее, связать ему ноги. Я больше не позволю ему себя обдурить, о нет, я больше никому этого не позволю, и потому я стою, готовая действовать в любой момент.

А упырь идет, даже не подозревая, прямо в расставленные мною сети. Его глаза перебегают с одного встречного на другого, он ищет, все еще ищет, кого бы сожрать. Я предвкушаю момент, когда он меня увидит: как встретится со мной глазами, как остановится, чтобы облизнуться и как замрет, вспомнив, что уже видел меня раньше. Я представляю, как вытянется его лицо, как неуклюже он развернется, путаясь в собственных ногах, как попытается бежать, неся по городу свое тяжелое тело, вместившее в себя, несомненно, нескольких сожранных им ранее. Я ловлю себя на том, что чуть не облизываюсь сама. Я больше не в силах сдерживаться, мне не терпится столкнуться с ним лицом к лицу, я выдеру из него признание, я уделала самого Кащея, что мне какой-то упырь – и тут он замечает меня.

Мои губы расплываются в плотоядной улыбке, я делаю шаг навстречу, – и он проходит мимо.

Арэ?

В его глазах не мелькнуло и тени узнавания, и это, черт побери, обидно – уж я-то точно не переставала о нем думать, я бы нарисовала его портрет даже спросонья. Я разворачиваю корпус, следя за упырем, и тут он творит нечто