Из осколков предположений (СИ) [Hitoris] (fb2) читать постранично

========== Часть 1 ==========

Собираясь на юбилей лучшего друга, я и предположить не мог, чем обернётся тот вечер.

Торжества проходили в огромном, шикарном, но мрачном особняке на окраине города. Все, кого знал Роберт Уотерсон, обязаны были прийти — юбилей с его очередной (второй, кажется) «вечной избранницей» не должен был обойти стороной ни знакомых, ни газетчиков, которые наверняка намеревались написать об этом событии громкие, но пустые колонки в своих, принадлежащих Герберту Уотерсону, газетах.

Я пристально смотрел на празднующих мужа и жену, на зал, заполненный друзьями да родственничками, и не мог успокоиться — кроме рвотных позывов от напыщенности мероприятия (несвойственной самому Робу, так что кое-кто в милом платьице наверняка приложил к этому свою дамскую ручку), меня не покидало ощущение, что что-то было не так: то ли старый Ларри — дворецкий, которому наверняка было больше двух сотен лет — решил надеть новый фрак, то ли какое-то из лиц, пришедших на пирушку, казалось мне не только незнакомым, но и странным. Спихнув всё на паранойю, я старался развлечься самым естественным для такого вечера способом — выпивкой и пустой болтовнёй.

Но прежде, чем я успел прикончить первый бокал вина и найти подходящую компанию, раздался женский крик. Или, скорее, леденящий душу вопль неподдельного ужаса.

— Там труп! О, боже мой!.. Настоящий мертвец! — верещала какая-то дамочка в другом конце зала, но за головами собравшихся ее было не видно.

Хаотично бегущая толпа смяла мои раздумья вместе со мной — подхваченный потоком, я медленно понёсся к месту убийства и, заодно, ответу на свой вопрос: «А чей же труп?» — на полу лежал Герберт Уотерсон — отец уже не такого счастливого жениха.

«Ни единого следа крови, никаких признаков сопротивления, — профессиональное мышление невзначай включилось в моей голове, — лежит себе, перекинувшись на живот, но…» — обратной стороной ладони я дотронулся до открытого участка на теле — да, он был холодный — прошло больше двадцати минут. Всё подозрительно походило как на естественную смерть, так и на убийство: человек, так удачно откинувший ноги прямо у уборной, за пустым столом, стоявшем в уголке, даже не зацепил при падении скатерть, на которую даже я ненароком сумел наступить дважды — пока толпа находилась в панике, я находился в смятении…

За столом, где лежал покойный ныне Герберт, было мало места, поэтому я тактично отошел в сторонку, позволив его сыну подойти поближе, и стал наблюдать. Роберт выглядел бледным, но лицо его застыло в каменной маске, едва ли отражая эмоции. Впрочем, он никогда не был особо эмоциональным человеком, а в те моменты наверняка пребывал в глубоком шоке.

— Отец… — прошептал он, склонившись над трупом, и чуть дрожащей рукой попытался нащупать на его шее пульс. — Кто-нибудь… кто-нибудь, вызовите скорую!

Встревоженный гул толпы на несколько мгновений стих, но тут же возобновился с удвоенной силой. Жена Роберта медленно присела рядом и положила ладонь ему на плечо.

Пожалуй, нет ничего проще, чем отличить бывшего полицейского, отставного детектива или силовика — слаб на эмоции, немного прагматичен и очень циничен к окружающему миру, но главное — это голос: сильный, громкий, звонкий, даже если в повседневности хриплый — у каждого была такая ситуация, когда один крик служил самым опасным, психологическим для неуверенного преступника оружием, так что вряд ли в полиции нашёлся бы тот, кто не умел кричать.

— Стоять! — эхо пронеслось у потолков с лепниной и исчезло в приоткрытом окне. — Соберите всех, кого можете, в центральном зале — не дайте никому покинуть особняк!

Очень часто маленькая деталь меняет положение дел — небольшая бабочка, если следовать всем известной теории, может порушить бесконечный порядок маленькой планеты и привести к освобождению чистой энтропии, если наступить на неё ногой, не заметив у земли. В тот момент когда Роб развернул тело, я и заметил роковую деталь картины — руки: сердечный приступ приводит к ослабеванию мышц и сонливости; инсульт — к онемению и вялости; ладони же Герберта были сжаты крепче, чем стальной клапан. Однако даже через него — по мизинцу правой руки — смогла сбежать небольшая красная струйка. «Кровь, — сразу решил я. — От чего? На большом пальце левой стриженый ноготь, значит и везде — тоже. Если бы он сжимал пустую руку… Бокал! Конечно же бокал, но…» — и именно следующая мысль навела меня на след:

— Это убийство! — вскричал я и оттолкнул всех от трупа — вокруг стола не было ни единого осколка.

— Джейсон… — обернулся ко мне Роб, поднявшись, и на его скупом на эмоции лице все отчетливее проступал гнев. — Ты хочешь сказать, что моего отца убили? Кто этот подонок?!

— Успокойся, приятель, — осадил я его, жестом попросив отойти от трупа. — Я