Семь. Повесть о детстве [Кирилл Борисович Килунин] (fb2) читать постранично, страница - 2

таинственным. Но, отправляться туда один, я не спешу. Поэтому, просто перехожу дорогу. Перебираюсь на другую сторону. Здесь не бывает машин. По этой дороге обычно ходят, и лишь иногда проносятся тихоходные мотоциклы с колясками, похожие на травяных жеребчиков. Цвирк… Я иду к своим друзьям, Ленке и Сергею, они брат и сестра, они же Лека и Серый – белобрысые – выгоревшие на солнце, вечно смеющиеся, коричневые от того, что днями пропадают на улице, они старше меня на пару лет, но здесь в нашей компании мы на равных, потому что мы вместе. Они пахнут дымом и ветром, наверное, от того, что на крыше сарая, что рядом с приземистой банькой запускали своего оранжевого змея – сделанного из старого плаката «Миру – мир!» и тонких реек, перемотанного алыми нитками, зовущимися – мулине. У них одинаковые глаза – серо-зеленые, и руки – в белой краске, помогали красить забор своей бабушке Вере, с которой живут все лето, так же как я.

– Куда мы сегодня? – спрашиваю я, пожимая их в унисон протянутые теплые ладошки, шершавые и покрытые ципками.

– На старое кладбище… – шепчет Сережа.

– Не струсишь?! – смеется – наша заводила – Лека. Так в первый раз сократил ее имя Серый и прозвище Лека тут – же прижилось

– Нет, – шепчу я в ответ. – Но мы же, хотели за реку.

– Трусишка, зайка серенький – смеется Лека, применив на меня любимую свою дразнилку, используемую сугубо для воспитания младшего брата.

– Нет, я ничего не боюсь. На кладбище, так на кладбище, пойдем!

2. Его зовут Медведь

Тук-тук-тук, – он слушает дождь. Он смотрит, как мир за окном превращается в стену дождя. И, кажется, что еще чуть – чуть, и эта вода затопит все вокруг,…. из луж поднимутся высокие волны и унесут его вместе с этим крохотным домом, оторвав от земли, в залесные дали, туда, где заходит оранжевое солнце или, еще выше, к снежным облакам, там, куда уходят пронзительным клином осенние птицы.

Тук-тук-тук, Медведь, любит дождь. Он с радостью встречает каждый из них, он знает, что этот дождь заплутавший предвестник десятков других, что придут вместе с осенью девой, закутанной в алый багрянец, и будут идти чередой до самых первых зимних заморозков в конце октября.

Он называет это – кино, то, что видит за пеленой, падающей с неба воды. И когда он смотри это кино – вся крохотная комнатка наполняется живыми историями. И тогда Медведь не чувствует ни холода, ни того, что уже давно хочется есть.

Медведь привык жить именно так, и никак иначе.

Раньше, когда была еще жива бабушка, и мама не уезжала в большой город работать, оставляя его на день или два, все было иначе, но он уже начал забывать, как все это было.

Бабушка рассказывала, что когда-то давно, когда мама была маленькой девочкой, они жили в большом красивом доме, придерживались старой веры и вели крепкое хозяйство, а потом пришли нехорошие люди, а за ними огонь. Дед сгорел, спасая от огня все нажитое, а бабушка спасла все самое ценное, что было у нее, свою дочь – маму Медведя и холщевый мешок со старыми книгами, писанными еще три столетия назад их далекими предками.

Теперь, Медведь и мама, бабушка умерла год назад от воспаления легких, живут в собственной бане, приспособив ее для длинной зимы. Предбанник превратился в кухню, а помывочная с парилкой в единственную жилую комнату их нового дома.

Медведю нравится их банный дом. Он стоит на одном из двух малых холмов, на самой окраине деревни. Под одним холмом бьет из глубин земли ледяной ключ, тут же купель, срубленная при жизни деда, на другом холме разбит небольшой яблоневый садик и огород, а за холмами начинаются низины заливных лугов, до самого виднокрая, там, где узкая игла реки пронзает кромку высокого леса и небосвод.

Дождь, тук-тук-тук, Медведь смотрит кино. Там над рекой тоже есть холм, он выше в несколько раз того холма, на котором живет со своей мамой Медведь, по реке идет старый пароход – медленный похожий на жука из-за своей приземистости и двух больших гребных колес, он как будто ползет по воде. По пароходу снуют вооруженные люди и матросы в белых одеждах. А на холме в зарослях низкорослых елей пароход ждет засада…, вот со свистом летят с неба зажигательные бомбы, взрыв, еще, пароход объятый пламенем пытается пристать к высокому каменистому берегу, а с холма из зарослей елей уже сыплются кричащие люди, это красные партизаны. С горящего парохода высаживается десант – одни офицеры, обгорелые, похожие на мертвецов. Они бьются смело, пока с берега, с вершины холма не застрочил пулемет, тогда они начинают падать, один за другим. А красные партизаны идут в штыковую атаку, с криком: Ура! – добивая упавших. Медведь нашел такой штык, однажды, играя на этом самом холме, в поиски древних сокровищ. Теперь здесь навечно застыл, все также – прячась в зарослях елей памятник красным партизанам. Штык был жутко ржавый, а памятник нет, он же – каменный, только осыпался по углам и подпись облезла от непогоды, а безвестный пароход, вернее все что от него осталось после огня, лежит где –то там – под