Первый День Службы [Владимир Ильич Семакин] (fb2) читать постранично

ВЛАДИМИР СЕМАКИН ПЕРВЫЙ ДЕНЬ СЛУЖБЫ

От автора

Хочу прояснить ситуацию сразу, чтобы не вызвать в дальнейшем у читателя недоразумений: о самой службе, не менее бестолковой и увлекательной, чем описываемые ниже похождения Гроздева, а также о том сроке, который ему пришлось за эту красивую службу отбывать, речь пойдет в следующей книженции, которую автор намеревается написать, если только реальные прототипы не разобьют ему голову еще за эту, в которой речь пока идет только о первом дне службы, а больше о том, что ему предшествовало. Книгу можно читать с любого места, но рекомендуется начать с середины, так как никакой последовательности в повествовании нет. Много отступлений, уточнений, размышлений и прочей подобной мерзости. Детям до шестнадцати читать не стоит, а после шестнадцати незачем, ибо они уже и сами все в жизни понимают.

Повесть написана по принципу: «Песня старая про кирпичики, а поется в ней совсем о другом…» Впрочем, и здесь читающему встретится все, чего бы он ни пожелал на любой вкус: любовь и ненависть, верность и измена, кровавые поединки и нежности (в постели), пребывание в коммунистическом раю, который для всех советских граждан, к сожалению, так и не был построен, и спуск в преисподнюю, столь же реальную социалистическую преисподнюю тюрьмы для малолетних преступников и воображаемую, в которую, как говорят священники, многие из нас когда-нибудь попадут. Неудачный побег, камера смертников, ложка в качестве кинжала и надгробье в качестве любовного ложа, в том же качестве и скамья подсудимых, смерть при исполнении половых обязанностей и чудесное воскрешение, путешествия (преимущественно на товарных поездах), интриги, преследующие самые различные цели, похищение любимой и, конечно же, пьяные оргии, коими столь богато было время описываемого действия — эпоха застоя, ныне не совсем справедливо обругиваемая. Вот далеко не полный перечень всего того, что найдет здесь читатель, подтверждением чему могут служить названия глав.

Пусть вас не смущают неточности сносок относительно сегодняшнего дня: так, в одном месте автор зоотехник, в другом — токарь и т. д. Книга писалась более десяти лет, а при правке я не счел нужным устранять те или иные свидетельства времени и настроения.

* * *

Это случилось в те времена, когда нас, русских, еще боялись, а значит — уважали! И тому, смею утверждать, были основания. Ибо единый, как и вся армия, Краснознаменный Черноморский флот был еще наш, и несли в Средиземке боевую службу его корабли, вроде авианосца «Москва», способного за какой-нибудь час стереть с лица земли вражеский город, равный, к примеру, Стамбулу. Охраняли от капиталистических хищников многочисленных разноцветных наших друзей. Впрочем, существование авианосцев в то время у нас отрицалось, эти махины скромненько так именовались БПК, что в расшифровке значило Большой Противолодочный Корабль. Как мыши в стогу сена шныряли по всему миру советские подводные лодки, совершая кругосветные путешествия и протискиваясь подо льдами Северного полюса. Их развелось так много, что общей численностью лодки эти успешно соперничали с поголовьем рыб, и рыболовецким траулерам что ни день приходилось чинить продырявленные ими сети. А уж ракет на загнивающий капиталистический мир у нас было нацелено столько, что приходилось по одной на каждого их среднестатистического жителя. Танки давно перестали считать, ибо наши военные заводы штамповали их, как теперь, после конверсии, сковородки не штампуют. И поныне старые запасы их еще полностью не разворовали, не разрезали на металлолом, не раздали за бесплатно своим вчерашним врагам, хотя дорвавшиеся до власти «демократы» очень старались. Родной до боли автомат Калашникова так же часто можно было встретить в дебрях Амазонки, как и в пустынях Африки, всюду он чувствовал себя, как дома, и функционировал исправно, множа славу о надежности советской техники.

А в парламентах Америки, Англии, Франции, в коридорах ЦРУ, на радиостанциях «Свобода» и прочих их голосах, словом в любом мало-мальски приличном, уважающем себя иностранном заведении нельзя было туфлей запустить так, чтобы не попасть в нашего разведчика.

Еще не был убит спецназовцем в своем дворце правитель Афганистана Хафизулла Амин, но совки уже колошматили американцев во Вьетнаме почем зря, не забывая при этом для приличия сужать пальцами разрез глаз.

Границы империи простирались с южных гор до северных морей, в которых, кстати, в ту пору еще водилась рыба. А вокруг плотным кольцом, как поросята сосущие свиноматку, окружали одну шестую часть мировой суши отвергнутые претенденты в союзные республики — страны соцлагеря.

Соответственно и мы сами уважали себя в то время. Уважали в первую очередь за то, что мы, русские, не такие, как все. Мы гордились этим и всячески выставляли это на показ при каждом удобном случае. С