Дьявол отвезет тебя домой [Габино Иглесиас] (fb2) читать постранично, страница - 3

чтобы сообщать мне о грядущих плохих событиях, оно решило умолчать о самом важном в моей жизни. На этот раз, к сожалению, los cabrones ángeles decidieron quedarse callados (ублюдки-ангелы решили промолчать). Когда дело дошло до Аниты, ничто не выглядело неуместным. Мелиса даже не подумала упомянуть, что на ежегодном осмотре Аниты педиатр заметил необычные отеки и назначил дополнительные анализы крови "на всякий случай". Мелиса, вероятно, не хотела, чтобы я спрашивал, покроет ли наша дерьмовая страховка эти расходы.

В течение нескольких недель после постановки диагноза наша Анита превратилась из шара неудержимой энергии в тоненькую птичку со сломанными крыльями. Я прижимал ее крошечное тело к своему и чувствовал, как внутри меня все сразу ломается. Невидимый монстр пожирал ее, питался ее невинностью, и я ничего не мог с этим поделать.

Поэтому мы молились. Мы с Мелисой молились, сцепив руки и стиснув зубы. Мы молились с четками, зажатыми в руках так крепко, что на наших ладонях часами появлялись маленькие полумесяцы. Мы молились с брызгами слюны изо рта и слезами на глазах. Мы молились и заключали сделки, давали обещания, угрожали. Мы молились, используя каждую унцию энергии в наших телах. Мы просили Ла Вирхенситу спасти нашего ребенка. Мы просили Бога о заступничестве. Мы просили ангелов протянуть нам руку помощи. Мы просили святых помочь нам выиграть эту битву. Все они молчали, и смерть жила в этой тишине.

Когда Мелиса начала зажигать странные свечи, привязывать освященные ленточки к больничной кровати Аниты и использовать святую воду, чтобы сделать кресты на лбу нашей малышки, я не задавал вопросов и не пытался остановить ее. Она была печальна и отчаянна. Она была готова попробовать все, чтобы принести святое в эту больничную палату. Она вынашивала нашего ребенка девять месяцев, и я знала, что потерять ее — это все равно, что кто-то вырвал ее сердце и легкие. В хорошие дни я понимал ее и молился вместе с ней. В плохие дни я оставался в кафетерии, потягивал отвратительный кофе, думал о том, чтобы ударить врачей за то, что они не выполняют свою работу, и с трудом понимал, насколько жалкой стала Мелиса, умоляя о чуде, которое явно нам не светило.

Вы не познаете ужаса, пока не проведете несколько часов в больнице, глядя на беспокойный сон любимого человека, которого у вас забирают. Вы не познаете отчаяния, пока не поймете бесполезность молитв. Я перестал есть и спать. Я стал нечеткой копией того человека, которым был раньше, небритым, полным гнева, боли и слез. От меня веяло злобой и... отчаянием.

Через несколько недель после начала нашей новой жизни позвонил специалист по кадрам из моего офиса. Это был человек, с которым я никогда не встречался. Она сказала, что ей очень жаль слышать о здоровье Аниты, а затем с сожалением сообщила, что им придется меня уволить, потому что я использовал все свои больничные, личные дни, PTO, а затем побил все рекорды прогулов в компании. Я прервал ее монолог повесив трубку. У твоей дочери рак, но ты непродуктивен, ублюдок, поэтому мы тебя увольняем. Добро пожаловать в американскую мечту.

Медицинские счета уже начали напоминать о себе.

— Каждый раз, когда мы дышим в этой больнице, кто-то выписывает нам счет за это, а теперь у нас даже нет страховки, — сказала Мелиса. В ее голосе звучал тихий гнев. Она похудела, и ее скулы выглядели как оружие, постоянно угрожающее миру.

— Мы как-нибудь найдем деньги.

— Ты всегда говоришь одно и то же. Мы как-нибудь найдем деньги. У нас все получится. У нас все будет хорошо. Я устала, Марио. Estoy tan cansada (Я так устала). Каждый день, проведенный Анитой там, каждое новое лечение и анализы, которые она получает, пополняют кучу гребаных счетов. Того, что у нас есть, недостаточно сейчас и не будет достаточно в ближайшее время. Этого никогда не хватит! Мы так долго делали все, что могли, и все еще находимся примерно там, откуда начали. А теперь наш ребенок...

Ее голос разбился, как стекло, брошенное на пол, быстро и резко. Я встал с дивана и обнял ее. Это было единственное, что я мог сделать. Ее тело дрожало в моих руках. Болезнь Аниты была новой реальностью, в которой мы просыпались каждый день, но эта сцена не была такой. Держа ее на руках, я чувствовал себя уже старым, как будто я сделал слишком много и готов больше никогда не делать этого. Разговор о деньгах был еще хуже. Эта дискуссия была похожа на кошмар, который мы перенесли в прошлое, еще до того, как встретили друг друга, а потом создали еще больший кошмар, соединив наши проблемы вместе. Каждый раз, когда ломалась машина. Каждый раз, когда нам требовалась стоматологическая помощь. Каждый раз, когда накапливались счета за квартиру и мы чувствовали, что теряем контроль над ситуацией, мы заканчивали вот так. Я жалел, что не обнимал ее по другим причинам.

Мелиса подняла на меня глаза. Ее карие глаза блестели, лицо раскраснелось, но все еще оставалось прекрасным.

— Марио, что мы будем делать?

— Мы придума...

Она оттолкнула меня. Сильно. Я не