Кокаин [Питигрилли] (fb2) читать постранично, страница - 2

вопросах нравственности не может идти ни на какие уступки.

Немного спустя Мадлена переменила свое имя и стала называться Мод, так как она сделалась любовницей выдающегося промышленника и богатого священника. Родители, — правда, бедные, но честные, — не портили ее карьеру, тем более что матери было поручено ходить каждый день и справляться об ее здоровье и кулинарных успехах.

Отец, хотя и говорил нет, не могу принять, принимал банкноты и пользовался сигарами промышленника и ликерами священника, из пальто которого умудрился сделать прекраснейший сюртук для парадных выходов и визитов к дочери. А так как она бросала совершенно новыми чулки и обувь, то он взял на себя обязанность продавать их по случаю и, конечно, делил затем выручку на две равные части: одну себе, а другую жене.

Тито, когда узнал, что Мадлена заперта в исправительном заведении, бросился с отчаяния в поезд и через восемнадцать часов был в Париже.

В кармане у него было несколько сотенных билетов и ни одного рекомендательного письма. Все, кому приходилось делать большой жизненный путь, уезжали из дому без рекомендательных писем. Первым делом он отправился в типографию и заказал себе визитные карточки, которые и получил на следующий день.

Доктор, проф. Тито Арнауди

Доктор, проф. Тито Арнауди

Доктор, проф. Тито Арнауди…

Перечитал он все карточки одну за другой. Когда дошел до последней, то окончательно убедился в том, что он доктор и профессор; чтобы убедить в чем-либо других, необходимо прежде всего убедить в этом самого себя. Первую карточку он послал тому педанту, который велел ему вынуть из глаза монокль и тем помешал сдать государственный экзамен.

Для чего нужны экзамены, если визитные карточки играют такую же роль, как диплом?

На одном из бульваров, по которому он меланхолично прогуливался в первые дни и смотрел вверх, как бы выискивая более подходящее место, чтобы закинуть веревку и повеситься на ней, он встретил одного из товарищей по колледжу.

— Я прекрасно помню тебя. Ты заучивал хронологию так же, как номера телефонов: коронация Карла Великого: восемь, ноль, ноль; открытие Америки: четырнадцать, девять, два. Ты давно здесь? Где ты обедаешь?

— В Diners de Paris, — ответил тот. — Приходи и ты. Там очень недурно.

— Ты бываешь там каждый день? — спросил Тито.

— Каждый день.

— Однако, для того, чтобы ходить каждый день в один и тот же ресторан, нужна большая выдержка.

— Нет, — последовал ответ. — Достаточно делать то же, что и я.

— А что ты делаешь?

— Служу там лакеем.

Тито Арнауди пошел обедать в Diners de Paris.

— Как бы это сделать, — спросил он приятеля, — чтобы найти себе здесь любовницу?

— Нужно остановить женщину и предложить ей что-либо выпить; если она не откажется, предложи ей пообедать, если и это примет — предложи место в твоей постели, и, если она не занята с кем-либо другим, то придет к тебе.

На следующий день Тито Арнауди подошел к одной барышне и предложил ей прохладительное, а затем обед и назначил на завтра свидание около театра.

— Я возьму билеты.

— Возьмите.

— Вы придете?

— Приду.

— Наверное?

— Sans blague!^[3]

Барышня была хороша собой. Она сказала, что служит манекенщицей в одной большой модной мастерской около Оперы. Элегантная, жизнерадостная, красиво сложенная — она имела все данные для того, чтобы стать идеальной любовницей. Заграницей нельзя жить без любовницы. Кому не удастся завести себе любовницу, через месяц должен вернуться на родину.

Это была одна из тех женщин, которые способны заставить тебя забыть родину, переменить резиденцию, отказаться от национальности.

Как только человек приедет в единственном числе в чужую страну, он сейчас же начинает испытывать отчаянные приступы одиночества. Мысли его постоянно возвращаются к лицам, улицам и стенам, которые он покинул. Если же он встретит женщину, которая пойдет на уступки, то она сейчас же создаст ему новый мир, новую родину; нежность ее — искренняя или искусственная — создаст вокруг него нечто вроде предохранительной капсулы. Это что-то экстерриториальное, как бы право на жительство. Женщина для эмигранта — это пригоршня родной земли в чужой стране. Эмиграционный комитет должен был бы создать на границах нечто вроде женского служебного отдела для распределения их между одинокими эмигрантами.

Тито торжествовал. Он нашел себе женщину и должен был увидеть ее на следующий день. С такой уверенностью в сердце или, вернее, на устах — потому что он постоянно повторял себе это — Тито стал странствовать по Парижу и осматривал витрины. Париж нравился ему. Женщина — это призма, через которую надо смотреть на вещи, если мы хотим, чтобы они нравились нам.

Через три дня товарищ-лакей спросил его:

— Нашел ты себе любовницу?

— Не говори мне об этом! — ответил Тито. — Ради женщины, которую я встретил