Уильям Шекспир сонеты 88, 111. William Shakespeare Sonnets 88, 111 [Komarov Alexander Sergeevich;Swami Runinanda] (fb2) читать постранично, страница - 22
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Критик Лэмб (Lamb): «Кто может прочитать этот трогательный сонет Sh., в котором упоминается его профессия игрока (своих пьес на сцене?), ... или это другое признание: «Увы! это правда» (etc., S. no), кто может прочитать эти примеры ревностного самонаблюдения в нашем милом Sh. и мечтать о какой-либо близости между ним и тем, кто, согласно всем его традициям, кажется, был таким же простым игроком, как и когда-либо существовал. (Это в намёке на Йорика и в негодующем протесте против идеи, что он любимый шут Гамлета был родственным умом с Шекспиром) (Essay on the Tragedies of Sh.).
Делиус (следует за Босуэллом в Jahrb., 1: 49—50) в аргументации невероятности того, что Sh. считал свою профессию позором. Так, в своём комментарии он замечает, что строки 3-4 говорят нам только в целом, что поэт был вовлечён в торговлю с миром из соображений средств к существованию и не может отказаться от этого, несмотря на желание своего собственного сердца».
Критик Мэсси (Massey) предоставил свою интерпретацию: «(То, что эти два сонета указывают на отвращение Sh. к его жизни игрока) не соответствует отношениям поэта и мецената, и это совершенно противоречит всему, что мы узнаем о характере Sh. … Неправда, что он ходил туда-сюда и повсюду, чтобы выставить себя дураком, в то время как он спокойно работал на свою компанию... Не мог он и с малейшей пристойностью говорить о том, чтобы выставить себя дураком на сцене, которая была местом его встреч с графом, источником (гордости) и чести Sh., источником его удачи, известным наслаждением досуга Саутгемптона... Мы также никогда не слышали о каких-либо «пагубных поступках» или деяниях Sh., вызванных его связью со сценой. Мы также не видим, как его имя могло быть заклеймено или «получить клеймо» из-за его связи с театром... У него не было никакого имени, кроме театра и друзей, которых он ему принёс... (Что касается «общественных средств» в строке 4), похоже, не ставилось под сомнение, стал бы игрок времён Елизаветы говорить о жизни «общественными средствами», когда наивысшей целью игроков было частное покровительство, за исключением тех случаев, когда они надеялись стать присягнувшие слуги королевской семьи. Если бы слуги лорда-камергера считались публичными, это было бы в особом смысле, а не просто потому, что они были игроками... Даже если бы это было применимо, для нашего поэта было невозможно прокомментировать то, что он стремился сделать. ... Смысл, как показано в контексте, заключался в том, что повествующий должен жить в глазах общественности таким образом, чтобы это могло породить публичных людей... Его публика — единственная публика времени Sh., придворный круг и государственные служащие... (Cf.! L. L. L., I, I, 132: «He shall endure such public shame as the rest of the court shall possibly desire», «Он перенесёт такой публичный позор, какого, возможно, пожелает остальная часть суда»; A. Y. L., I, III, 46: «Our public court», «Наш общественный суд»; и др.)... S. 25 расскажет нам о том, что Sh. не считал «публичным», поскольку в нем он прямо говорит, что судьба лишила его публичной чести» (pp. 189—190).
Критик Эльз (Elze) отметил: «(В Сонетах Sh. с горечью сетовал на дурную репутацию своего призвания). То, что сцена бросает определённое клеймо на тех, кто к ней принадлежит, нигде не было заявлено более прямо, чем Джоном Дэвисом (John Davies) в его «Микрокосмосе» («Microcosmos») 1603, в сонете, который, по всей видимости, был адресован Sh. и Бербедж: «Сцена окрашивает чистую благородную кровь», — говорил он, но тут же добавил: «Но вы великодушны умом и настроением». (William Sh., p. 224). То, что сетования Sh. на низкое общественное положение — не просто фантазия, а невольный автобиографический вздох, едва ли можно отрицать, если рассматривать их в связи с другими обстоятельствами его жизни; и правильность этого предположения подтверждается тем, что отец поэта подал прошение о предоставлении герба, несомненно, по напущению сына». (там же, стр. 427).
Критик Холливелл-Филлипс (Halliwell-Phillipps): «Что касается предположения, что здесь имеется в виду горькое чувство личной деградации, вызванное связью Sh. со сценой, возможно ли, чтобы человек, который поощрял чувства такого рода, которые должны были сопровождаться отвращением и презрение к своей профессии, остался бы актёром годы и годы после того, как любая реальная необходимость в таком курсе истёк? Самое позднее к весне 1602 года, если не раньше, он приобрёл надёжную и определённую компетентность независимо от своего вознаграждения как драматурга, и все же восемь лет спустя, в 1610 году, его обнаруживают играющим в компании с Бербеджем и Хеммингсом в театре Блэкфрайарз («Blackfriars Theatre»). Когда, в дополнение к этому добровольному долгому пребыванию на досках, мы помним о живом интересе к сцене и к чистоте разыгрываемой драмы, которая проявляется в хорошо известном диалоге в «Гамлете», и что последние
Последние комментарии
11 часов 51 минут назад
18 часов 14 минут назад
18 часов 21 минут назад
18 часов 50 минут назад
18 часов 54 минут назад
18 часов 54 минут назад