Украина и мы [Дмитрий Ефимович Фурман] (doc) читать постранично, страница - 3

иметь такой негативной окраски, а на Западе Украины сохранилась память о партизанах, ведших жестокую, безнадежную и самоотверженную борьбу еще в 50-е годы. Для украинцев 20-е годы — период национального подъема, для русских же это время — все, что угодно, но никак не период национального подъема. Для русских сталинский период, может быть, и очень страшный и отвратительный, но все же — период, когда возникла самая великая в мировой истории (от Меконга до Эльбы) империя, в которой главенствовали русские, а для украинцев — это период голодомора и русификации.
Но русскими и украинцами не только по-разному воспринимаются разные эпизоды и периоды советской истории. Для понимания особенностей политического поведения народа очень важно представлять себе, какую идеологическую и политическую окраску имели периоды наибольшей славы этого народа, на которые он ориентируется (сознательно или бессознательно), строя свою сегодняшнюю жизнь. Для русских это — периоды мощного централизованного государства, наш самый «естественный» герой — Петр I, и даже для реформаторов и либералов герой у нас — П. Столыпин (реформатор, но все же и «вешатель»). Для украинцев — это периоды казацких освободительных войн и очень своеобразных, почти «республиканских» и «демократических» форм государственного устройства, ничего общего с русским самодержавием не имеющего.
Совершенно разный характер у украинцев и русских имеют и региональные и «субэтнические» различия. У украинцев они, очевидно, больше и самое главное — связаны со специфическим фактором — большей или меньшей русифицированностью и большей или меньшей «податливостью» русификации. По данным переписи 1989 года, более 98 процентов украинцев считало своим родным языком украинский в Волынской, Львовской, Закарпатской, Ивано-Франковской, Тернопольской, Ровенской, Хмельницкой и Винницкой областях, меньше 80 процентов — в Одесской (74,1 процента), Донецкой (59,5 процента), Луганской (66,3 процента), Запорожской (72,9 процента). При этом относительно большие цифры украинцев в восточных и южных областях, считающих родным языком украинский, не должны вводить в заблуждение. Реально русификация значительно больше, и в Донецкой области, например, в 1992 году только 9 процентов школ, в основном сельских, были украинскими.
Отчасти это деление на стойко украинский Запад и русифицированные Восток и Юг (большая часть областей — между этими группами и пространственно, и по степени русификации) обусловлено разным удельным весом русского меньшинства (или, как в Крыму, — даже большинства) — естественного проводника русификации. Но причины такого деления Украины — не только в миграции русских на Юг и Восток, они значительно глубже. Западные области — более украинские потому, что, как это ни странно звучит, они ближе к Польше и большую часть своей истории находились «под поляками». Поляки стремились к полонизации Украины ничуть не меньше, чем Москва — к ее русификации, но полонизация, в отличие от русификации, наталкивалась на мощный барьер в виде религии. Переехавший в Россию или оказавшийся в русской среде украинец легко и незаметно для самого себя становился русским, но стать поляком он мог, лишь переменив веру. Поэтому западная этническая граница Украины проведена четче, она менее «прозрачная», чем восточная. Но на Западе была еще и униатская церковь, католическая церковь восточного обряда, создававшая жесткую границу и по отношению к полякам, и по отношению к русским. Выдающийся украинский историк И. Рудницкий писал: «Восточный обряд проводил жесткую разграничительную линию, отделявшую его приверженцев от поляков, в то время как подчинение Риму было бастионом против русского влияния»2. И хотя царизм, а затем и советская власть, выкорчевывали униатство, в Галиции в подпольной и полуподпольной форме оно сохранялось все годы советской власти.
Но западные области — не только регионы с более четким национальным самосознанием и частично — с иной религией. Это еще и области с иной исторической традицией и иной (в советское время, естественно, латентной) политической культурой. Галичина в парламентской Австро-Венгрии создала развитое гражданское общество, а затем Галичина и Волынь оказались в составе Польши, где легально действовали украинские национал-демократические партии. Во время войны именно здесь — бастион ОУН. Деление на Восток и Юг, с одной стороны, и Запад, с другой, — самое важное и глубокое, но вообще карта Украины очень «пестрая». Закарпатье, находившееся в составе Венгрии и Чехословакии, — это совсем иной мир, нежели Галиция, Одесская область по степени русифицированности близка к Луганской, но здесь — совсем иная культура, иные и живые традиции.
В потенциальной форме вся специфика последующей украинской политической жизни уже присутствует в доперестроечный период. Глубоко отличное от русского украинское восприятие своего положения в общем государстве, особенности национального самосознания и содержания