Исшедшие [Евгений Юрьевич Семенков] (fb2) читать постранично, страница - 5

завыванием гремел ржавыми кровельными листами.

– Ой, Степанович, расскажи нам лучше анехдоты, – первая нарушила тишину хозяйка.

– Пойду я наверное к себе, Марья Никитишна. Устал маленько, – прокряхтел Степанович, встал с кресла, взял с комода свечку и откланялся.

Сидя на кровати в своей маленькой холодной комнатке, Глеб недоумённо смотрел на диктофон. Прибор мигал красным огоньком и требовал подзарядки. Батареи смартфона также были на исходе. Как же быстро разряжается здесь электроника! Как будто их энергию что-то жадно высасывало. Благо он взял с собой блокнот с ручкой. Завтра он пощёлкает камерой местные пейзажи, а сейчас надо ложиться спать. Сиренин как в старину задул свечу, стоящую на тумбочке и в одежде лёг под пахнущее сыростью одеяло.

6.

Утро было солнечное и слегка морозное. Глеб почувствовал, что с души как будто упал невидимый груз и вчерашние мрачные впечатления развеялись. Не зря его бабушка говорила, что вся нечисть утром ложится спать и перестаёт терзать людей.

Сиренин, словно заново родившись, принёс охапку дров в квартиру, разогрел буржуйку, сбегал к механической водокачке и набрал два ведра воды. Затем выпил кружку чая, съел два бутерброда с колбасой и вылетел на улицу с фотоаппаратом.

Пожелтевшая листва вмёрзла в грязь и тонкий ледок звонко хрустел под ногами. Город уже не выглядел таким мрачным. Журналист вышел на широкую главную улицу, по которой стелилась лёгкая дымка. Многочисленные вывески выглядели уже без того жуткого постапокалептического привкуса, как вчера. Даже одиноко стоящий светофор переливался осколками трёхцветья. Фотоаппарат защёлкал, снимая улицу с разных ракурсов.

Щёлк, щелк, щёлк, щёлк, щёлк, щёлк, щёлк, …

Недалеко от Глеба находилось старое фотоателье. Он вошёл внутрь, под ботинками заскрипело разбитое стекло. На розовых стенах были развешаны выцветшие и пожелтевшие плакаты звёзд эстрады и кино восьмидесятых. В маленьком вестибюльчике со вспучившимся паркетом находился трухлявый диванчик для посетителей. Перед ним стоял журнальный столик со вздувшимися лаковыми пятнами. В углу лежала поржавевшая стойка-вешалка. В центре находилась обитая чёрным потускневшим дерматином дверь в помещение фотографа. Она была раскрыта, но за ней была темнота. Как только Сиренин взглянул в неё, на него сразу же нахлынуло какое-то жуткое и неприятное чувство чьего-то присутствия. Чувство самосохранения пересилило журналистское любопытство и Глеб решил не испытывать судьбу. Он сделал пару снимков вестибюля и направился к выходу. Даже спиной, он чувствовал на себе чей-то взгляд…

Когда он приоткрыл стеклянную дверь, уличный шум машин и городской суеты застал Сиренина врасплох. По тротуару ходили люди, по дороге фыркая, проехала хлебовозка, навстречу ей промчался жёлтый москвич комби и вдруг, завизжав тормозами, остановился у светофора, который засиял красным глазом.

– Вы что-то хотели? – пробасил чей-то голос за спиной.

Журналист вздрогнул и медленно повернулся. На него смотрел бородач в толстом сером свитере.

– Ого, хороший аппарат, – кивнул он на фотик, висящий на груди – импортный?

В ярко-розовом вестибюле в этот момент на диване сидела молодая пара. Они держали в руках какие-то журналы и были одеты немного старомодно. Услышав последнее слово они тоже уставились на фотоаппарат Глеба.

Сиренин ничего не ответил и закрыл за собою дверь. Рядом находился галантерейный магазин. Он вошёл в его прохладный торговый зал и ощутил смешанный запах хлопчатобумажной ткани, лака и женских духов. У прилавка толпились покупательницы и о чём-то негромко переговаривались между собой. Взглянув направо, он заметил у витрины с мужскими одеколонами, кремами и бритвами типа в чёрном. Тот стоял неподвижно и сверлил Глеба колючим взглядом.

– Что ты тут делаешь? – зло прошипел он.

У Глеба пробежали мурашки по коже. Он попятился к входной двери и выскочил на улицу. Но с улицей было тоже что-то не в порядке. Через секунду журналист сообразил, что с ней не так. Здесь уже стояла мёртвая тишина… Улица была абсолютна пуста, и разбитый светофор тоже не работал.

Растерянный и дезориентированный, Глеб опять зашёл в галантерею. Затхлый запах отсыревшего дерева сразу же ударил в нос, а под ногами заскрипели цементные крошки. Пустой грязный прилавок, покосившиеся полки у стены, вместо люстр на потолке торчали провода. Всё кануло в лету и не выдержало испытание временем, кроме неприятного незнакомца, который стоял на том же месте и ухмылялся, глядя на журналиста.

Сиренин бросился бежать оттуда со всех ног. Только у светофора он остановился, отдышался и быстро зашагал к дому Никитичны.

7.

После обеда Глеб направился к соседним пятиэтажкам, взобрался на крышу одной из них и сделал несколько панорамных снимков города. Больше ничего необычного он не заметил.

Остаток дня журналист просидел в своей комнатке. Странные события пусть и были кратковременными, озадачили его и сбили с толку. Ясно было одно, что