Особая милость [Таиска Кирова] (fb2) читать постранично, страница - 2

паутины, в тишине горы слышно было, как шуршит, осыпаясь, порода по стенам. В спертом затхлом воздухе свежим сквозняком скользило дыхание зимы. Бормоча молитвы и крестясь, старец уходил все дальше и дальше. Потом коридор раздвоился. Правый рукав закончился тупиком, левый разделился на три. После многочасовых блужданий путник оказался в большой пещере. Высоко над головой с потолка лился тусклый свет зимнего дня в небольшое круглое отверстие. Прямо под ним в полу размещался колодец. Несмотря на освещение, дно колодца скрывала непроглядная смрадная тьма. Брошенный камень, а затем и факел убедили, что если и есть дно, то очень глубоко. Тут старик решил передохнуть, сел на пол и достал припасы. После еды сморил его сон, словно кто околдовал. Вроде, только глаза закрыл, а проспал до самой ночи и проснулся от звука бубенцов. Спросонья показалось, что все еще едет на санях под звездным небом. Но вместо мягкой соломы под боком холодил каменный пол, а звезды и не звезды вовсе, а самые настоящие глаза. Тысячи маленьких блестящих глазок, смотрящих прямо на него. Испугался старец, в спешке зажег факел и увидел, что стены движутся, переливаются волнами, будто серый шелк колышется на ветру. Пауки, крошечные, одинаково мерзкие, от пола и до самого потолка. Опять послышался звон бубенцов, совсем рядом возле колодца. Намольник поднял факел повыше, и, наконец, заметил ее. Древняя старуха, худая как щепка, с посохом в руке. Волосы белые самоцветным обручем перехвачены. Платье из тяжелого темного бархата, дорогое, все расшито золотой нитью и жемчугами. Старуха качнула посох, снова раздался звон. Повинуясь команде, пауки ринулись вниз. В мгновение ока пол наводнили мелкие создания. Все они торопились на зов, не замечая оцепеневшего от омерзения лекаря. Старуха терпеливо ждала, пока живые ручейки стекались к ней отовсюду. На секунду задержавшись у подола длинного платья, они устремились вверх, по складкам, по рукам, лицу и голове. Над всем этим безобразием в воздухе кружились обрывки паутины. Очень скоро на полу не осталось ни одного паука, а старуху укрыл толстый плащ из маленьких копошащихся тварей. Паучиха отвернулась, чтобы уйти, и Намольник окликнул ее, удивленный, что его не заметили. Когда он подошел ближе, так, что смог разглядеть ее лицо, то увидел, что она слепа. Вместо глаз в глазницах копошились серые клубки, время от времени распадаясь на части. Ведьма открыла рот, оттуда тоже выкарабкались несколько смельчаков и по подбородку побежали вниз.

– О, живой человек. Давно я не встречала живого, – голос хриплый и тихий, – давно, очень давно.

Старуха покачала головой, пауки заволновались, пытаясь удержаться на седых волосах.

Тут целитель и рассказал, зачем пожаловал. Волос Марушин достал из кармана в тряпицу завернутый.

Она протянула открытую ладонь, по которой сновали паучата. Целитель осторожно положил скрученное волосяное колечко и поспешно отдернул руку.

Карга засмеялась:

– Мои детки, славные, они тебя не тронут. Пока я не попрошу. – Она растянула губы в улыбке, выпуская на волю еще несколько «славных деток».

– Лишь однажды я видела, как Маруша отдает свой волос. Да, тогда я могла еще видеть, – задумчиво протянула Паучиха. – Должно быть, ты очень хороший человек, раз удостоился особой милости.

– Я не для себя просил, – ответил лекарь, – кузнецова жена..

– Кузнецова жена уже здесь, – ощерилась ведьма, – опоздал ты малость. Но, уж коли пришел, гостем моим будь.

Отвернулась и пошла из пещеры прочь, не сомневаясь, что он идет следом.

Огорчился старец, что не справился, да, делать нечего, побрел за хозяйкой, уже и не чая, что выберется из горы живым.

Скоро факел в его руке зашипел и погас, и Молец оказался в полной темноте.

– Погоди, почтенная, – окликнул он старуху, – я ничего не вижу.

Она взяла его за руку холодной костлявой, будто птичьей, рукой и повела за собой. Время от времени по его запястью скользили крошечные ножки, лекарь мужественно терпел, содрогаясь от отвращения. Постепенно, глаза его начали видеть, сначала силуэты, а затем и предметы вокруг. Оказалось, легкий свет шел от паутины, которой были заплетены стены и потолок. Чем больше было паутины, тем светлее становилось. В паутине копошились пауки, намного крупнее тех, что несла на себе карга. Некоторые достигали размера с кулак, а некоторые и того больше. Они сновали туда и сюда, занятые бесконечным плетением круговых узоров. Лекарь, наконец, заметил, что старухин плащ поредел – паучки по дороге соскакивали с волочащегося подола и карабкались на стены. Внезапно, с потолка под ноги Намольнику шлепнулся огромный паук, перевернулся на спинку, несколько раз дернул лапками и замер. Тут же к нему подбежали паучата, облепили со всех сторон, а когда расползлись в стороны, старец увидел лишь пустой хитиновый панцирь. И таких панцирей на полу оказалось великое множество.