Молоко с медом и корицей [Красимира Асенова Николова] (fb2) читать постранично, страница - 4

его рожа, ничем не привлекала, ничем не запоминалась. Наверное и его мысли серые, скучные, неинтересные настолько, насколько его внешний вид. Поэтому и воздух около него становился мглистым, окутывал его и для меня он оставался далеким и чуждым.

Иногда приходил поздно вечером. Сидел на баре, что-то говорил, пытался привлечь внимание, но только действовал на нервы.

– И сегодня дождь… Новости видел?… Вот так им....

Никогда не знал о чем или о ком говорит. Я отвечал редко, а он пил свою водку. Бездомный, несчастный, отчаявшийся.

– До завтра. – вставал и уходил.

Сегодня вел себя как-то по-другому. Долго смотрел на рюмку водки, аккуратно поднимал к губам, выцеживал через губы и медленно, ровными, длинными глотками уничтожал.

– Знаешь, встретил ее. Он была не одна… – как будто его глаза наполнились слезами. Пьяные часто плачут. Опять какой-то адюльтер. К нам подошел молодой мужчина, симпатичный. Мистер Грей попробовал рассказать ему свою историю.

– Встретил ее… не понимаю…

– Пиво – резко сказал молодой мужчина. Взял кружку и сел далеко от бара.

Мистер Грей хотел чтоб, услышали его, но как только кто-нибудь подходил к бару сразу с брезгливостью поворачивался и быстро уходил.

Заказал еще. Погладил барную стойку, как будто хотел подготовить алтарь где сегодня вечером произойдет жертвоприношение. Ждал. Резким движением поднял чашу и выпил до дна. Зрачки увеличились. Страх. Обреченность… Протянул руку и я подал ему еще сто. Слегка наклонил голову. Плечи опустил. Молчал. Потом залпом выпил. Я отошел. Когда вернулся к нему он глядел на меня твердо, веря что произойдет неизбежное. И тогда я заметил его галстук. Скрученный как веревка из конопли.

Большинство людей уже ушли, унося с собой монотонный дребезжащий звук разговоров, запах вспотевших тел и опухшие алкоголем лица. Замолкли телефоны. Мистер Грей сидел как прикованный.

– Ставай, закрываемся.

Трудно поднялся, колыхался как свечка. Подошел к двери, успел выйти из нее. И я вышел на улицу. Сильно надеялся, что ветер унесет с собой то грустное чувство, не отпускавшее меня, но у ветра была иная забота – смести опавшие листья, встряхнуть ветви деревьев так, чтоб их кости начали скрипеть угрожающе.

Мистер Грей стоял, прислонившись к уличному фонарю и тихо говорил. Мимо него проходили люди, но они испуганно, поворачивали голову в другую сторону и торопились уйти подальше. Холодно. Протрезвеет – подумал я… Но пожалел его и подошел к нему.

– Давай, показывай, куда идти.– подхватил его под мышки и пошли.

– Не пойму я этот мир… Чувствую себя заключенным. Заключенным, ожидающим приговора. Заключенный в своей тени. Растолкуй мне почему я превратился в тень, в привидение. Человек ли я от плоти и крови? А может быть я уже мертв? А ты кто? Ты лодочник…Да, ты отвезешь меня в царство мертвых.

Оба, я и он, качались как ветви во все стороны. Я, потому что трудно удерживал его, а он не только от выпитой водки, сколько от груза, которого носил в себе.

– Далеко?

– Недалеко.

Шли по набережной. Река текла – темная, плотная, покорная, молчаливая.

– Течет, но ничего не уносит…не смывает… опять вода идет… не убежишь, никуда не спрячешься…

Кое-как в обнимку доволочились до ближайшей скамейки и рухнули на ней. Заброшенное, полуразрушенное неприветливое местечко. Осиротевшая луна висела и печально бросала полосу света над рекой. Беззвездное небо низко нависло пугающе, словно оловянная громада над нами.

Все тело Грея дрожало. Дышал прерывисто, а его руки нервно тряслись. Увидел ее и успокоился. Недалеко от нас, одной сломанной рукой была поставлена мраморная скульптура женщины. Сидя на коленях, опустив голову, задумчивая и встроенная в себя.

И он осознал, что она ждет его. Он пошел навстречу каменной женщине. Ступал медленно и тяжело, осознанно. Его ноги тонули в липкую грязь, и каждый шаг удавался ему все труднее и труднее. Не поворачивался, продумывал каждый шаг. А может быть вспоминал роковые события своего бытия и приводил в порядок мысли, подбирал слова, готовился к исповеди. Остановился и встал на колени.

Обе фигуры, его и скульптуры, окутанные призрачным туманом, симметричные, смиренные, окаянные, мерещились в мраке. Грей заговорил, а она слушала. Даже ответила. А он с ней согласился. Снилось ли мне? Мраморная скульптура подняла здоровую руку и погладила его.

Я ощутил ее. Холодная, но всепрощающая, ласковая. Нет ответов на все вопросы. Но должна быть рука, хотя бы одна.

Утро еще было внутри ночи. Не всплыло, но приближалось. Скоро застенчивые лучи солнца раздернут нити ночного савана.

Белые снежинки закружились, завертелись в воздухе. Ветер успокоился, Мистер Грей встал и пошел. Я вскочил, чтобы догнать его. Какую тайну уносил с собой?