Золотой деревянщик [Ирина Патронова] (fb2) читать постранично

Ирина Патронова Золотой деревянщик

В одном из предместий Парижа в старинном замке 17 века жил странный человек. Звали его Густав Мебиус. Причудливое имя поразительным образом подходило этому поседевшему старику, владевшему одним из богатейший состояний мира.

От природы робкий мальчик превратился в неразговорчивого мужчину с тяжелым взглядом, затем в закостенелого старика с дурным характером. Несмотря на это, свою империю Густав создавал долго, упорно и, невзирая на трудности и одиночество. Все началось в 60-х годах прошлого века. Густав приехал откуда-то в Париж и именно в этом городе открыл свою первую мастерскую по дереву. Теперь его магазины и продукция входят в число объектов, которые должен иметь у себя в доме любой воспитанный и богатый гражданин. Стало особым шиком словно между прочим заметить гостям.

— А этот замечательный стол, за которым мы все собрались от Густава. Так что давайте выпьем за его здоровье.

И все гости сразу понимали, о каком именно Густаве шла речь. Поскольку слава о его изделиях шла семимильными шагами, так что даже новый магазин в Шармель-Шейхе никого не удивил- арабам тоже нравились изготовленные изделия. Потратив около полусотни лет на развитие и процветание империи, Густав, конечно же, давным-давно мог выгодно продать кому-нибудь свой бизнес, или возложить его на плечи своих сотрудников и самому спокойно жить дальше в свое удовольствие.

Но Густава не интересовала политика, он не стремился стать самым богатым человеком в мире, не хотел заводить семью и так не стал ни с кем уживаться. Поэтому в отремонтированном и очень комфортабельном замке были только понятливые слуги и он сам. Поседевший, безумно богатый, спокойный и неразговорчивый. Он не любил читать литературу, мало интересовался современный художественным искусством, но была одна черта в этом старике, которая совсем не подходила под описанный образ.

Не меньше одного-двух раз в неделю он ужинал особым образом. Здесь необходимо кое-что пояснить.

Видите ли, Густава на самом деле не интересовали многие вещи, но была у него одна страсть. Та страсть, которая делала из него человека, понятного для нас. Может быть, это была его единственная страсть.

Балет. Густав любил присутствовать на постановках, но не в качестве обычного, даже очень привилегированного зрителя, пусть и в ложе для королей. Нет, все не так просто.

Густав смаковал еду под вечные звуки классической музыки и тщательно отрепетированные синхронные движения знаменитых балерин и танцоров. И делать он это любил вне зависимости от имени театра. Ему не принципиально было есть нагло, бравируя собственным положением. Он скромно, спокойно ел приготовленный и доставленный из лучшего ресторана ужин, оставшуюся часть представления он мирно досматривал, ни пророня ни слова, а затем молча удалялся. В сущности, он никому не мешал, а театру, в котором ему удавалось провести всю процедуру до конца, он помогал финансово весьма ощутимо. Безусловно, для оперных театров деньги, тем более такие большие, лишними не бывают, но ведь здесь дело принципа. Естественно, Густава можно расположить со сниженными удобствами там, где никто его не увидит. Но ведь здесь важен сам факт святотатства по меркам театральной жизни.

Густав ничего никогда не объяснял директорам знаменитых оперных залов. «Ла скала», «Гранд Опера», «Мариинский театр», и все крупные залы всего мира были наслышаны о такой причуде «Золотого деревянщика». Не все соглашались на его условия, но большинство, все-таки находило для Густава положительный ответ. Миллионщик, меценат громадных размахов, который молча и совершенно ненавящего хочет поужинать во время показа постановки- что ж, такому редкому человеку можно пойти на встречу. Тем более, что на его деньги потом труппа может жить еще целый год. Тем более, что ведет он себя более чем скромно и интеллигентно. В общем, многие постановки со всего мира Гюстав так сказать, «отужинал». Это могли быть не обязательно премьеры или постановки в самых крупных и знаменитых залах. Он чутко реагировал на новое, поэтому недостатка в постановках не испытывал.

К тому же, если зал упрямился, и никак не соглашался на, в сущности, невинное желание Гаспара, то тогда с блеском в жизнь претворялся вариант номер два. Густав отправлял на постановку своих операторов, которые четко знали что и как нужно снимать. Крупный план лиц балерин, общий план и прочие детали одновременно передавались на его телевизор в хорошем разрешении. Тем самым, Густав в своем оборудованном зале сразу видел лица, позы и общую картину- такого впечатления ему никогда не удалось бы добиться, просто сидя в зале. Густав был лично знаком со всеми примами, талантливыми хореографами и стенографами. Он научился прекрасно разбираться в балете, превратившись в профессионального критика. Но вот только своим мнением он делился крайне редко и неохотно. Хотя многие балетоманы уже давно распознали в этом старике