Вера, Надежда, Любовь [Николай Михайлович Ершов писатель] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (84) »
Вера, Надежда, Любовь
Посвящается Розе Буданцевой
«От одних только заклинаний «Ложь! Ложь!» религия не исчезает. Ложь паразитирует на истине». Так, выражая мысль автора, говорит один из героев этой книги. «Вера, Надежда, Любовь» — второе издание романа Николая Ершова. Первая его книга, «В лесном поселке», вышла в издательстве «Молодая гвардия» в 1958 году. Уже тогда критика отметила самостоятельный поиск и оригинальность молодого прозаика. Биография Николая Михайловича Ершова не совсем обычна. Он родился в 1925 году в селе Одоевщина Рязанской (теперь Липецкой) области, а вырос в Севастополе, где его застала Отечественная война. Школьником старших классов и затем токарем Николай Ершов принимал участие в героической обороне Севастополя и в комсомольском подполье в годы гитлеровской оккупации. Образование он получил в Москве — сначала в Институте кинематографии, а затем в Литературном институте имени Горького, который окончил в 1955 году. В поисках своей темы и своих героев Николай Ершов жил и на севере — в Архангельской области, и на юге — в Одессе, сменив несколько профессий. Он был лесорубом, педагогом, матросом и журналистом. В романе «Вера, Надежда, Любовь» есть творческая попытка автора по-своему подойти к вопросам религиозной совести и атеизма. Относясь с уважением к личности и к религиозному чувству верующего человека, автор стремится понять и частные и общесоциальные причины его добровольных заблуждений. Почему даже сейчас, в космический век, вновь и вновь оживает религия? При каких жизненных условиях она угасает и отвергается нашими современниками? Эти и некоторые другие актуальные вопросы интересно поставлены в книге благодаря тому, что автору удалось сделать их основой увлекательного повествования, где сюжетом служит движение мысли и развитие характеров. Остальное сама за себя доскажет книга, получившая в первом издании одобрение критики и читателей.
I. ЗЕМЛЯ, НЕБО, ЗЕМЛЯ
1
В сумерках шли самосвалы, шли с натужным ревом. Они несли тяжкий груз, и несли его в гору. В их движении было длинное упорство, труд до ярости, до семи потов. У обочины стояла женщина. Она стояла давно: невозможно было перейти дорогу. Самосвалы шли без конца. В закатных сумерках не видно было ни головы, ни хвоста колонны. Можно было подумать, что где-то там, за границей дня, машины делают вечный круг. Женщина терпеливо ждала, глядя на пугающие вблизи колеса машин. Левой стороной грузовики попадали в выбоину. Вот-вот не этот, так следующий должен был забуксовать и бессильно осесть в этой весенней хляби, на крутой дороге, вблизи ночи. Ничуть не бывало! Машины шли, как на параде. Женщина все ждала. Было ей не больше тридцати, но взгляд ее недвижно стыл — без живости и без мысли. Самосвалы прошли. За дорогой открылись закатное небо, огни карьера и неуютный пустырь с ветром, грозный, весь в проталинах. Женщина еще стояла у дороги. Она так долго ждала, что могла и вовсе забыть, куда и зачем шла. Часом позже (было уже темно) ее видели на той стороне реки. Женщина шла вдоль причала, мимо зимующих барж, склонив голову от ветра и при этом чуть боком, плечом вперед. Затем она поднялась вдоль Сараевской улицы и свернула в Коммунальный проезд. Здесь она постучала в окно. Странно немо, как из аквариума, прильнула к стеклу Люба, младшая сестра. — Ой, Вера! — уже в сенях удивилась она. — В дом не пойду, — оказала гостья. — Выйди-ка в чулан. В холодном чулане Люба зажгла свечку. Она внутренне ахнула, увидев сестру. Перед ней на пустом ящике, сгорбившись и уронив руки, сидела старуха. В сентябре, в последний свой приход, Вера была не такая. Конечно, со временем люди не молодеют, но так безобразно не старятся даже в монастыре. — Одеяло тебе принесу, — сказала Люба, украдкой взглянув на сестру еще раз. — Холодно… Вера покачала головой: — Не надо… Как тут дома? Люба обрадовалась вопросу. — Все так же. Скажи лучше про себя. Ты стала совсем другая… Вера долго смотрела в одну точку. — Катюшу видишь? — Редко. Дети у нее болеют… Плохо тебе там? Но у Веры была мысль другая. — Дети… — сказала она. Она посветлела при этом, но совсем немного и только на миг. — Надежда как? — Замуж вышла… Может, ты больна? Из щелей дуло. Пламя свечи металось, качались на стенах и тени сестер. Старый чулан был полон рухляди, сваленной здесь давно, и полон неясной тревоги. Мысль Веры долго ходила где-то в полутьме, в полусвете и вдруг объявилась в самом нечаянном месте. — Что это? — указала она. — Ой, да сода это! Стиральная… — Люба встала, прикрыла поплотнее дверь и вернулась. —- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (84) »
Последние комментарии
22 часов 54 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 5 часов назад
1 день 7 часов назад
1 день 13 часов назад
1 день 13 часов назад