Подчасок с поста «Старик» [Михаил Иванович Божаткин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (48) »
Божаткин Михаил Иванович Подчасок с поста «СТАРИК» Повесть
Глава I ПОСТ У МОРЯ
Ночь. Летняя, августовская. А темень — штыка у винтовки не видно. В ней растворились и степь, и обрывистый берег, и море — оно угадывается только по случайному всплеску волны. И безмолвие. Такое, что кажется, будто слегка позванивают звезды в вышине. У самой кромки воды смутно белеет узкая полоска песка. По ней, едва видимые во мраке, идут в секрет часовой Семен Гвоздев и подчасок Тимофей Недоля. Осторожно ступают пограничники, чуть слышно поскрипывают под их ногами перемолотые прибоем ракушки. Гвоздев то и дело останавливается, чутко вслушивается в тишину. Он сегодня по-особому собран, осторожен и взволнован — предстоит охранять участок у Бирючьей балки. Глухое, неспокойное место. Узкая щель оврага рассекает береговой обрыв и тянется далеко-далеко в степь. Крутые склоны балки так заросли дерезой и терновником, что даже в солнечные дни на дне ее сумрачно и сыро. Еще ночь какая-то необычная: даже звезды не рассеивают сгустившейся мглы. «Тут незаметно пробраться — плевое дело, а там — ищи-свищи», — невесело думает Гвоздев. Да и было так уже, было. В прошлом году здесь высаживались деникинские лазутчики, и нынче к берегу не раз подходили белогвардейский миноносец и французская канонерская лодка. Каждый раз после их прихода пограничники обнаруживали следы на песке. Пытались прочесывать балку, да что толку-то? За ней — бескрайний степной простор, а там — немецкие колонии. В них кто хочешь может скрыться, мелькают в голове Семена отрывочные мысли. «Неспокойное место. Тут надо бы крепкий заслон ставить, с пулеметом, — думает Семен. — А приходится идти вдвоем — не хватает людей. Да еще этот, — скосил глаза Гвоздев на едва угадываемую на фоне обрыва фигурку подчаска. — Новичок, первый раз в секрет идет. Парнишка вроде бы ничего и уверяет, что уже побывал в переделках. Только что с него возьмешь? Малец, такого щелчком пришибить можно…» Семен оглянулся. Обрывистый мыс Карабуш, на котором находится пограничный пост, совсем растаял в темноте. Где-то впереди, у самой балки, должна быть небольшая коса, но и ее сейчас не видно. — Надо же — такое гиблое место, — недовольно ворчит он. — И этот чертов мыс, и эта дьявольская балка… Тимофей — южанин, для него эти названия, оставшиеся от турок, ясны: Карабуш — значит Черная голова; Бирючья — Волчья балка. Так он и растолковал Гвоздеву. Хотел еще добавить, что с моря мыс будто бы действительно похож на откинутую назад голову, да Семен неожиданно сердито одернул. — Ладно уж! Что волчья, что дьявольская — все одно… Тимофей замолчал и даже дыхание затаил: беспокойство Гвоздева передалось и ему. Тишина — уши ломит, и все же улавливаются ночные шорохи: вот скатился с обрыва сухой комочек земли; с легким шипеньем отхлынула волна; наверху зацвиркал сверчок… Знакомые, привычные звуки. — Ничего… — Гвоздев двинулся дальше, заскрипел песок под ногами. Шагнул и Тимофей, да сразу же споткнулся. И раз, и другой. «Вот недотепа!» — про себя выругался Семен. И сердитым шепотом: — Что там у тебя? — Подошва… — Что — подошва? — Оторвалась… — А раньше куда смотрел? — Думал, продержится… — Думал, думал… Голову надо иметь на плечах! Подбил бы загодя… «Подбить-то к чему?» — недоуменно пожал плечами Недоля, но промолчал: у всех на посту обувь на честном слове держится, красноармейцы обуваются только на дежурство, а днем босиком ходят. Гвоздев вытащил из кармана обрывок бечевки. — На, привяжи… Недоля наскоро замотал. «В секрете сделаю как следует», — решил он, догоняя товарища. Зашагали пограничники дальше. Пахнул в лицо ветерок, принес по-осеннему холодноватый аромат степной полыни, чернобыльника и крепкий, как нашатырный спирт, запах выброшенной на берег морской травы. И вроде бы непроницаемую вечернюю мглу развеял — звезды проступили четче, ярче. Все это не только вверху, но и снизу, под ногами, отражалось в густой воде. И от этого море кажется таким же бездонным, как и небо, и Недолю вдруг охватило ощущение, будто он шагает по самому краю пропасти. Даже голова закружилась. Время от времени море вздыхает: волны — отголоски промчавшегося где-то шторма — с шипением облизывают кромку песка, и омытые раковины начинают сиять, словно выброшенные водою осколки звезд. Берег отступает, образуя неширокую лощину. Отсюда и начинается Бирючья балка, но ни ее, ни зарослей кустарника на склонах не видно — ночь все затушевала одним цветом. — Здесь остановимся, — вполголоса сказал Гвоздев. — Если что — на кручу не полезут, а тут встретим… — После вчерашнего, наверное, не сунутся, — не то возражает, не то думает вслух Недоля. На все посты сообщили, что прошлой ночью у- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (48) »
Последние комментарии