Пришла война... [Михаил Леккор] (fb2) читать постранично

Пришла война... (великий князь в СССР - 3)

Глава 1

Из многочисленных письменных воспоминаний и устных свидетельств, дошедших до попаданца Сергея Логиновича, он прекрасно знал, что первые известия о грядущей войне раздадутся в стране ночью с 21 на 22 июня. Технические возможности уже позволяли и от западной границы телефонами и телеграфами от военных, пограничников, партийных и государственных территориальных структур, местных органов НКВД в Москву должны были потечь сначала робко, потом с расширением масштаба вторжения все более настойчиво ручейки информации. А уж в самой столице скорость движение получаемых сведений стала бы происходить быстро, даже лавинообразно, не понятно по каким принципам.

Вот, например, никто не знал, ни этой ночью, ни в будущем, откуда информация о войне мгновенно появилась у баб подмосковских сел, пробудивших почти всю столицу. Уж не были ли у них в Московской облНКВД свои информаторы? Хе-хе, на общественных началах!

Всю эту короткую, довольно светлую ночь попаданец сидел в своем личном рабочем кабинете, ждал когда либо в пригородных селах бабы зашумят, завоют от смертельной неизгладимой судьбы. Либо порученцы любого ранга вплоть до замнаркомов и даже наркомов начнут обзванивать положенную номенклатуру.

Но нет, ни снизу, ни сверху так его и не трогали, видимо, что-то произошло. Или, точнее, пока не произошло. Сергей Александрович в ожидании, пхе, очередного чуда перебирал деловые бумаги, несколько раз принимался пить черный, дегтярного цвета чай, как всегда, без сахара, но с лимоном. При чем после двух ночи (утра?) он, жалеючи дежурную, а ее ставили подобным образом как раз из-за приготовления «вечернего чая», прогнал женщину, сам ходил на кухню на первый этаж за горячим кипятком в чайнике.

А ближе к утру, когда причудливое сознание, осатаневшее от бессонницы и тревог, начало откровенно глючить, Сергей принялся за творческий труд, так характерный для попаданца. Прямо говоря, попаданцы не только разных времен, но и, как правило, разных реальностей, таскали плоды работы разного направления творческого люда, выдавая их за свои плоды.

Плагиат, конечно, чистейшей воды, подпадающий и под юридическое наказание и моральное порицание. С другой стороны, Сергей Логинович, как опытный менеджер, прекрасно понимал, что спрос порождает производство. И что если в какой-либо реальности что-то не произвели по какой-то причине, то попаданцу сам бог велел, ибо иначе зачем он вообще появился?

А в нынешней реальности В.И. Лебедев-Красный (местный аналог Лебедева-Кумача) за несколько лет до начала войны тяжело заболел и скоропостижно умер (1937 год). А стихи ведь были прекрасные, идеологически проверенные. И песня была создана А.В. Александровым замечательная. И пусть эксперты и ученые дискутируют об авторстве, в данном случае это не важно. Ведь есть третья сторона в создании песни – попаданец Сергей Логинович Романов. И уж он-то точно показывает, что, во-первых, работа теперь точно становится его. Хотя, во-вторых, подлинным автором он не является. Стыдно? Очень, аж курносая моська заалела. И плевать!

Твердо и четко написал первое слово: «Вставай». Задумался вдруг над вторым. В оригинале было слово страна, но вдруг лучше Россия. Уже не останавливаясь, прописал всю строку «Россия огромная», потом вторую: «вставай на смертный бой». Прочитал и понял, что лично он не профессионал, а лучшее всегда враг хорошее. Зачеркнул слово Россия, написал, как в оригинале «страна».

И уже без сомнений прописал все оставшихся тридцать строк оригинала стихотворения Лебедева-Кумача. Пусть это будет хоть такая память умершего поэта в этой реальности.

Встал, подошел к окну, посмотрел на улицу. Ранее летнее утро царствовало во всю, аж на востоке заря заалела – явный признак поднимающего солнца. А никаких признаков начинающейся войны не прослеживается. Население не тревожится, бабы не воет, и даже телефон «ВЧ» стоит молча, в полном спокойствии. Видимо, сегодня еще не его день.

А спать хотелось сильно, самый сейчас жор на сон ранним утром. Оставил на столе лист с текстом стихотворения, авось не сопрут. Зевнул и решительно прошелся в спальню. Спать! Шеть часов уже, если бы шла война, всяко бы узнали. Уже укладываясь спать под бочок дражайшей Марии Федоровны, подумал, что так даже лучше. Еще буквально несколько дней и этот год окажется не лучшим временем для нападения – дожди, слякоть, грязь. А там уже осень, Пройди-ка, попробуй по бескрайним российским просторам. А 1942 год всяко лучше, чем 1941!

С этим и уснул. Собственно, бессонная ночь 22 июня не была исключением, а, скорее, правилом. Хозяин приучил всю страну и, особенно, аппарат к своему режиму. Это даже в XIX веке Зимний дворец и центр Санкт-Петербурга жили своею жизнью, а остальная страна по большей мере своей. В ХХ веке при внешне демократическом СССР, диктатура жизнь ограничивала жестче. Телефон и телеграф, опутав все