Алкины песни [Анатолий Степанович Иванов] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (8) »
Анатолий Иванов Алкины песни
* * *
Каждый раз, когда мне случалось проезжать мимо небольшой, примостившейся на отлогом лесном берегу деревеньки Черемшанки, я слышал такую песню: Может, весной, может, осенью звонкой, Когда полыхают березки в огне, — Ко мне, молодой и беспечной девчонке, Любовь пришла ко мне. Лети, моя песня, далёко-далёко… Пусть голос мой слышит ночная звезда. Я с милым простилась под елью высокой, Простилась навсегда… Песню эту пел иногда хор девушек, работающих на колхозном поле недалеко от берега. Но чаще в прозрачной тишине отчетливо звенел одинокий девичий голосок. Он о чем-то сожалел, грустил и радовался в одно и то же время. Песня казалась мне странной, непонятной. Что-то было в ней недосказано, точно певцы пропускали всегда самый важный куплет. Или я не уловил, не разобрал его? Проезжая Черемшанку, я каждый раз стал прислушиваться к голосам более внимательно. Я выучил песню, записал ее слова. И только тогда убедился, что куплета, который рассказал бы недопетое, — нет. Может быть, я так и не разобрался бы в своих мыслях, связанных с песней. Может быть, я забыл бы о ней со временем. Только судьба забросила меня на несколько дней в Черемшанку. И в первый же день я снова услышал знакомую мелодию. — Послушайте, что это за песня? — спросил я маленького энергичного старичка, который оказался поблизости. Его звали, как я потом узнал, Максим Теременцев. Он вместе со мной послушал несколько минут льющиеся откуда-то сверху голоса и промолвил вместо ответа: — А тут, заметьте, всегда поют… — Кто же поет? — То есть как кто? — старик с сожалением посмотрел на меня. — Известно кто… Она, Алка Уралова. — При чем тут какая-то Алка? Там целый женский хор… Старичок опять насмешливо осмотрел меня с ног до головы и проговорил: — А как же? У нас всегда так. Сначала Алка, а потом обязательно хором. Уходя, старик добавил: — Там, за речкой, сено косят. Это объяснение, однако, нисколько не помогло мне. Чтобы понять песню, надо было знать историю ее рождения, которая связана, в свою очередь, с историей любви Алки Ураловой и Сергея Хопрова. Вот она, эта история… Полдень. Слабый ветерок нет-нет да и качнет лениво верхушки столетних елей и сосен. Тихонько зашумит лес, стряхивая с себя дремоту. А под деревьями не шелохнется и травинка. Неширокая дорога пышет жаром. Воздух пахнет расплавленной смолой. По дороге медленно движется бричка, груженная свеженакошенной травой. На возу двое: широкоплечий, немного сутуловатый парень лет двадцати восьми, в порыжевшей от солнца сатиновой рубахе, без фуражки и худенькая девушка в простеньком синем платьишке. Волосы у парня курчавые, белые, глаза поглядывают откуда-то из глубины и кажется, что от них струится холодок. У девушки волосы гладко зачесаны назад и собраны там в небольшой тугой узелок. Парень сидит на возу неподвижно, курит. Девушка лежит позади него поперек воза, заложив под голову загоревшие до черноты руки, почти не мигая, смотрит серыми, глазами в безоблачное небо, еле слышно поет о неизвестном гармонисте, который грустит об угасшей своей любви. Жалобно льется мелодия и сразу глохнет в густом вязком воздухе. Парень бесстрастно дымит папиросой: песня, очевидно, его не трогает. Девушка прервала песню, вздохнула, прислушалась к скрипу колес. И еще раз вздохнула. А потом вдруг раскинула руки в стороны, чуть вскинула голову, точно отгоняя навеянную собственной песней грусть. Блеснули ее влажные глаза. Не грусти ты, парень бравый, Вечерком приди в дубраву. Нам сыграешь, — мы споем… А потом От всех тайком Мы куда-нибудь уйдем — С тобой вдвоем… На лбу и нижней губе девушки выступали капельки пота. Она стерла их тыльной стороной ладони и, секунду передохнув, запела еще звонче: Брось грустить по ней, мой друже, Я нисколько той не хуже — Посмотри-ка на меня: Обмилую, Обцелую Жарче пламени-огня. Вот такая я… — А-а-я-я-я-я… — долго звенело над лесом. Застоявшийся горячий воздух не мог заглушить песни, и она летела, летела над деревьями, как выпущенная из клетки птица. Девушка прислушивалась, как все дальше и дальше уносились звуки, и, набрав в легкие побольше воздуха, скороговоркой повторяла: Вот такая, Вот такая, Вот такая, парень, я… И снова прислушивалась. — Эх ты, Алка! Тебе фамилию бы не Уралова, а Оралова, — произнес парень, не поворачиваясь. — День и ночь у меня в ушах стоят эти твои… арии. Надоело. Силосную яму докончим, ладно… а потом скажу председателю колхоза — пусть другого помощника дает… Алка примолкла. Лес, между тем, кончился, показалась Черемшанка. Небольшая речка серебряно-чешуйчатой лентой огибала деревню. Тысячи солнечных бликов слепили глаза. Когда въехали на мост, Алка вскочила на ноги: — Ну что ж… Прощай, Сергуша… И прямо с воза, через перила моста прыгнула головой вниз в воду.- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (8) »
Последние комментарии
1 день 1 час назад
1 день 5 часов назад
1 день 7 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 15 часов назад