Анархо-пессимизм: тупики политической мысли [Лоренс Лабади] (pdf) читать постранично, страница - 5

подразумеваемой
конечной цели, к кото­р ой линейно движется общество или человечес­тво в целом), концепция прогресса,
изложенная Лабади, вращалась вокруг освобождения разу­м а, предполагая эволюционный прогресс,
устремлённый прочь от кол­лективизма по направле­
нию к эре индивидуализма. Дву­м я величайшими
препятствиями для этого эволю­ц ионного прогресса
были монополис­тический капитализм и его сиамский
близнец — государство. Объясне­ние генезиса государства, предложенное Ла­бади, удивительным образом
согласуется с более поз­дними работами немецкого социолога Франца Оппенгеймера на эту тему: государство было придума­но людьми, которые стремились
14

сбежать от динамики конкурентной кооперации и ста­
нови­л ись вора­м и, за­х ватив по­л итическую власть.
Начав с насилия и постепенно развиваясь в сторону
растления, госу­д арство с момента своего зарождения слу­ж ило интересам эксплуатато­ров. В зависимости от истори­чес­кого мо­мента, государство дарило,
одалживало или продавало свою волю господствую­
ще­м у клас­с у, кото­рый исполь­з овал её сна­ч ала для
полу­чения, а затем и для поддержания своего главенствующего стату­с а. Всегда оставаясь инструментом
ограбления боль­ш инства меньшин­с твом, в XX веке
государство из стратегичес­к их сообра­жений шаг за ша­
гом «демократизировало» процесс распре­деления
награ­бленного. Отныне это уже не прос­то грабитель
большинства в пользу мень­шин­ства: те­перь оно пози­
ционирует себя как государство всеобще­го благоденствия и якобы полностью обеспечивает всех своих
граждан «от колыбели до могилы». Лабади считал
угнетение со стороны государства и неискренность
его притворной отеческой заботы настолько очевидными, что покорность масс этому лицемерию можно
объяс­нить лишь скудоумием. Продолжая насмехаться
над человеческой глупостью, в конечном итоге Лабади
стал воспринимать «массы» как скопления тех, кого
Г.Л.Менкен в шутку называл «Хомо Балбесус»: тупых
неполноценных людей, сбивающихся в многочислен­
ные однородные толпы, которым не хватает ума, чтобы
осознать глубину собственного идиотизма и суеверности.
К этому времени Лабади уже считал прогресс тенденцией
к вырождению, а эволюцию полагал почти невозможной.
Мир так усложнён, запутан и перенасыщен, что для
большей ясности нужно убавлять, убавлять.
— Итало Кальвино

Одним из наиболее выдающихся качеств Лоренса
как мыслителя-анархиста был его сухой стиль письма: избегая любых излишеств и вычурных барóчных
штрихов, Лабади стремится к абсолютной чёткости
как в изложении обсуждаемой темы, так и в её авторской интерпре­та­­ции. Воздерживаясь от пустосло­вия,
15

он пред­п очитает использовать сжатую структуру
из простых слов и дово­д ит до совершенства голую
экспрес­с ию лаконич­ной и ритмичной фразировки,
кумулятивный эффект которой достигается благо­
да­ря бесстрастной точности и поразительной глубо­
комысленности формулиро­в ок. С полемическим
пы­лом и отменным здравомыслием Лабади расправляется с сентиментальными банальностями ура-анархистов и прорубается через густой лес анархических
клише (красивых слов, кото­рые так удобно прикрывают реальность), чтобы осветить его лучами чёрного
солнца. Не тратя слов попус­т у и с совершенной уверенностью маневри­руя в лю­бой затрагиваемой теме,
Лабади от­п ускает остроты и колкости в адрес всего
и всех (вклю­чая самого себя), попутно формулируя
очаровательно мрачные и неисчерпаемо остроумные теории, подоб­н ые россыпям неогранённых алмазов. Интеллектуальная леность — излюбленный
объект его насмешек; он подвергает суровой критике утопичес­к ие гиперболы и декоративные фантазии
своих современ­н иков-анархистов, громя идеологии
и разрушая присущие им иллюзии с восхитительной
варварской энергией.
Во всех работах Лабади предельно резко вы­с ве­
чи­­ваются две темы: самопорабощение (психология
при­­служничества) и принципиальная хрупкость кол­­­
лек­­­­ти­вист­с ких (и в частности — коммунистических)
организаци­онных концепций. Подстёгиваемый глубоко укорени­вшимся скептицизмом по отношению
как к политике принудительно насаждаемого порядка,
так и к неотъемлемой глупости коммунистического/
социа­листического восстания, Лабади ставит под сомнение не столько способность противостоять авторитарному режиму, сколько способность противостоять
авторитарному ресентименту, поднимающемуся во время революций — а заодно и мифически благотворным
эффектам, плоды которых приходится пожинать несчастным обывателям, которым революция должна была
помочь. Не ускользнула от проницательного взгляда
Лоренса и бессвязная чепуха анархо-коммунистов: он
в пух и прах раскритиковал их высокопарные заявления
16

о намерении насадить систему коммунальной собственности для всех — желая при этом остаться